— Балуешь, — говорю я, а он качает головой:
— Знала б ты, как я в детстве хотел велосипед. Да что там… Ты же помнишь.
Конечно, я помню…
* * *
Мы учились в одном классе. В нашем городке богатых не было, но даже на общем фоне мой будущий муж выделялся: я не помню случая, чтобы на нем оказалась одежда по размеру, да еще и чистая. И это удивляло: он жил по соседству, у него имелись родители, оба, и отец даже зарабатывал, хоть и любил выпить и распустить руки. А почему мать не следила за сыном, я не знаю. Мы тоже жили небогато, но мама никогда не отпустила бы меня в школу в драном платье и неумытой!
В классе мы сидели по соседству, и я помню, как отчаянно он скучал. Пока остальные складывали буквы в слоги, он читал что-то под партой. Мы учились считать в столбик — он быстро решал все примеры и снова читал, и наказывать его было бесполезно: стоя в углу, он продолжал думать о чем-то своем, а родители в школу не являлись. Знаю, отец вкладывал ему ума (если ухитрялся поймать), даже видела синяки. Но побоями этого мальчишку было не пронять, он сам мог накостылять!
Было дело…
— Четырехглазая! — орали мальчишки из параллельного класса. — Четырехглазая! Жируха!
Да, очки — с толстыми линзами, в дешевой оправе — меня не красили. И снять их я не могла, не видела доску. И мама знала об этом, и просила подождать: они с папой накопят мне на хорошие очки.
А вовсе уж жирной я не была, ну разве что немножко полноватой. С нашим-то рационом…
Я терпела насмешки, потому что понимала: ничего не есть я не могу, пробовала, на второй день чуть не свалилась в обморок, да и мозги отказывали. Тогда я решила, что лучше буду толстой, но умной, а когда вырасту… как-нибудь отомщу этим идиотам.
Но то было в прошлый раз, а в этот они запулили чем-то… и это что-то попало мне в лицо. Очки слетели, глаза запорошило, слезы хлынули рекой, а я только и смогла подумать: «Как же я до дома дойду? Через дорогу?»
А потом услышала какой-то… Не знаю даже, как назвать. Визг? Или верещание? Да, так будет вернее…
«Уйди! Уйди, чокнутый! — вопили мальчишки. — Тикаем, он бешеный!»
Если б я еще могла рассмотреть, что там происходит!
Через пару минут ко мне кто-то подошел, пошарил по земле кругом и тяжело вздохнул.
— Сволочи, вдребезги разбили, — сказал тот самый мальчишка. — И у тебя лицо в крови. Но у меня платка нету.
— У меня есть… — я шмыгнула носом и полезла в карман. Надо же, я и не почувствовала боли. Наверно, от испуга. — Где?
— На лбу. Дай сюда! Хорошо, стекляшка в глаз не воткнулась, — пробормотал он, грубо оттирая мою физиономию. Потом поплевал на платок и вытер начисто.
— Спасибо, — запоздало сказала я.
Он промолчал, а я наконец сморгнула слезы и посмотрела на него. Вблизи я не так уж плохо вижу.
— У тебя тоже кровь, — сказала я. — Нос разбили?
— Да наплевать, — ответил он и утерся рукавом. — Убил бы… Ну, они у меня еще попляшут!
— Слушай… — я потрогала его за локоть. — Пожалуйста, проводи меня обратно в школу. Оттуда домой позвонят, чтоб меня забрали, а то мне не дойти без очков…
Я и сама могла вернуться, не так далеко я отошла от школьного крыльца, но все равно было страшно!
— Я тебе в провожатые не нанимался… На, держи, — сказал он после долгой паузы и вложил очки мне в руку. Целые. — Проверь, правильно склеил?
— Да… — ответила я, нацепив их на нос. — Лучше прежнего. А как ты…
— Не твое дело, — грубо оборвал он и встал. — Иди себе.
— Спасибо! — сказала я ему в спину.
Больше мы с ним не разговаривали: на уроках он по-прежнему читал под столом что-то увлекательное, на переменах тоже. Иногда мы с ним оставались в классе вдвоем: пока все бегали во дворе, он не отрывался от книги, а я делала уроки на завтра. Ну и перекусывала между делом. И это было свинством с моей стороны, поняла я, когда услышала, как урчит у него в животе.
— Угощайся, — шепнула я, сунув ему на парту бутерброд. Честное слово, я думала, он полетит мне в лицо, но, похоже, голод пересилил.
— Спасибо, — сказал он, так наклонив голову, что давно не стриженные волосы закрыли физиономию. — Я тебе отдам.
— Не надо. Я и так толстая.
— По-моему, не особенно, — мрачно ответил он, зыркнув в мою сторону. — Только еще и очкастая, а два в одном, сама понимаешь…
