— Да? А никому не пришла в голову мысль купить новую? — Я шагала по комнате, поднимая раскиданные предметы одежды (в основном интимного свойства) и обертки от продуктов. В паре грязных колготок находилась сложным образом запутавшаяся в них упаковка от копченых сосисок годичной давности.
— Я хотела это выбросить, — сказала покрасневшая от смущения Сима, выхватывая у меня из рук колготки с упаковкой.
Я обнаружила три носка без пары, пару протухших и разношенных до такого состояния мужских кроссовок, что их носки загнулись и стали похожи на туфли Али-Бабы. Под диваном я нашла два компакт-диска, исчезнувшие, как я считала, навсегда после одного особенно безобразного дня рожденья. Оба компакт-диска использовались как подставки. Один для кофе, другой для красного вина. Когда я отодвинула диван, чтобы посмотреть, не найду ли я там десятку, которую я потеряла, то обнаружила большое пятно от красного вина на кремовом сером от пыли ковре.
— Вы знали об этом? — заорала я на Симу. — И как нам теперь его вывести? Оно высохло. Мы никогда не получим назад залог за эту квартиру!
Сима, носясь за мной, вытирала пыль с полок одним из носков, сняла трусы с горшка для цветов и старательно вытряхнула пепельницу в корзину для бумаги, вспомнив только потом, что корзина эта была всегда пустой, потому что какой-то безалаберный курильщик пару недель назад прожег плохо затушенным окурком огромную дыру в плетеном днище.
Борясь с полулитровым стаканом, который приклеился к каминной полке, я обнаружила лежавшее на сломанном обогревателе белое полотенце с огромным кроваво-красным пятном.
— Это что такое? — спросила я, поднимая полотенце за угол.
— Это просто хна, — быстро объяснила Сима. — Я уверена, оно отстирается. Это ведь не твое полотенце? — осторожно добавила она, выхватывая неприятную улику у меня из рук.
— Нет, слава богу. Но Брайан, безусловно, не может здесь остановиться, — простонала я, опускаясь на диван и чувствуя, как мне в копчик вонзилась забытая на диване шариковая ручка. — Ни за что на свете.
— Да все будет нормально! — бодро воскликнула Сима. — Смотри, мы убрали пустые стаканы, и здесь стало намного лучше. — Она сделала широкий жест рукой, словно только что по мановению грязного носка преобразила квартиру в нечто из журнала «Дом и сад». — У нас целая неделя до его приезда. Если хочешь, можем прямо сейчас выйти и купить «Джиф». Надо устроить собрание, чтобы разделить обязанности, как только Жирный Джо решит, что он может выйти из спальни, и к тому времени, когда появится твой дружок, это место будет не хуже любого «Хилтона». Во всяком случае, «Хилтона» в Бангкоке.
— Нет, Сима! — заявила я. — Ты не понимаешь. Брайану нельзя здесь останавливаться, даже если мы будем убирать здесь до Рождества. Он не может здесь остаться, потому что, с какой стороны не посмотришь на этот дом, он все равно останется грязной трехспальной дырой в Балхэме. А по мнению Брайана, я живу в шикарном «пентхаусе» с видом на Гайд-парк.
Это была правда.
Я уже говорила, что в письмах к своему старому приятелю стала лаконичной, дойдя до грани обмана. Проблема заключалась в том, что с момента изобретения электронной почты у меня уже больше не было повода отправлять по одной открытке в год с неясной фразой о том, что «все в порядке».
Со всемирной паутиной меня познакомил Жирный Джо еще в те дни, когда я делала попытки получше узнать своих соседей и иногда отваживалась зайти в его берлогу, чтобы принести ему чашку чая. Он был только рад оторваться от записи шумов, которые он скачивал с сайта лондонского метрополитена. Он показал мне, как находить людей в Сети. И я быстро нашла Брайана.
С тех пор мы с Брайаном стали друзьями по электронной почте, почти каждый день стремительно обмениваясь посланиями (когда я могла попасть в спальню к Джо; к счастью, он был постоянен в своих привычках, и у меня обычно было пятнадцать минут после его первой чашки кофе). И каждый день, заполняя киберпространство, я от мелких недомолвок быстро перешла к старомодной, большой черной лжи, которая, как предупреждала меня моя мать, помогает нажить врагов.
