По саду прошумел внезапный порыв ветра. Согнулись вершины деревьев, розы затрепетали, и золотой орел на воздушном шаре шевельнул крылами, будто хотел улететь. На дорожке появился дородный мужчина в окружении свиты. Это шествовал сам Гавриил Бесконвойный. Вместо царского жезла он держал в руках сотовый телефон.
Отставая на шаг, за ним семенил толстячок, помощник режиссера.
— А не упадет ваш пузырь-то? — просипел Гавриил, протягивая два пальца режиссеру и добродушно похлопывая блондинок.
Бесконвойный говорил низким, одышливым голосом, подрагивая двойным подбородком. Выпученные глаза, широкие щеки придавали ему лягушачий вид, и казалось, что если он встанет на четвереньки и запрыгает за комарами, то никто не удивится.
— Да что вы, шар надежный, экипаж тоже, — лебезил режиссер. — Вот только ветерок поднялся, да канат не даст вам за границу улететь, покинуть рубежи нашей родины, хе-хе!
— Ну гляди, командир! Головой отвечаешь! Мои орлы стреляют без промаха! И я тоже не промажу! Смотри!
Бесконвойный отвел полу пиджака, приподнял набегающий на ремень живот и показал рукоять пистолета.
— Видал?! Да ты чего остолбенел? Шучу я, шучу… Очень я, понимаешь, шутки люблю!.. Давай, работай — не на курорт приехал!
— Все, мы уже начали! План такой — взлетаете, так сказать, к облакам, машете ручкой, потом фейерверк и всеобщее ликование. А остальное я в студии подмонтирую!
Режиссер поднял мегафон и рявкнул прямо в ухо оператору:
— Мотор!! Начали!!
Вождь партии осклабился, позирую перед камерой на фоне блондинок. Запечатлевшись, он вскарабкался по специальной лесенке в корзину аэростата, покряхтывая и отдуваясь, вцепился в обшитые красной замшей края:
— Ну, поехали!
Пилот выдал сноп огня из газовой горелки, и шар начал медленно возноситься в чисто вымытое по такому случаю небо. Солнечные лучи вспыхнули на золотых крыльях орла. Вождь раздулся, засвистел, заухал от избытка чувств. Его лоснящееся лицо расплылось в довольной ухмылке.
Подъем монгольфьера в Жуковке привлек массу любопытных. Сюда стекались, как на праздник. Все, кто проходил мимо — люди, коровы, коза на веревочке, — останавливались и таращились вверх.
Знаток в белой кепке вновь и вновь повторял свою лекцию о тепловых аэростатах, а подковавшаяся старушка вставляла веские замечания, рассказывая благодарным слушателям о необыкновенных качествах материала оболочки и корзинки. Она говорила с таким видом, будто всю жизнь только и делала, что бороздила воздушные просторы. Глядя на березовый веник, который торчал из ее авоськи, можно было поверить, что она действительно покоряла небо при помощи этого нехитрого летательного аппарата.
— Мы можем идти? — спросил Лешка. — Это все?
— Подождите! — отозвался толстячок. — Постойте пока здесь, в сторонке, вдруг вы еще понадобитесь.
Но у Лешки были другие планы.
На импровизированной съемочной площадке началась суета. Режиссер вопил в мегафон на угрюмых пиротехников, которые запаздывали с запуском фейерверка. Толстячок помощник метался и неистовствовал. Несколько человек придерживали страховочный канат, не давая шару подняться выше, чем надо. За ними следили бдительные телохранители. Они провожали улетающего в стратосферу босса, будто он был Юрием Гагариным.
Пользуясь тем, что все внимание было приковано к аэростату, Лешка потихоньку стал отходить к розам, словно хотел цветочки понюхать.
— Куда ты! — прошипела Настя. — Вернись!
— Я сейчас!
Сыщик домашних животных состроил невинную гримасу, нагнулся к кустам, да так скрюченный и пошел, пошел — и скрылся в колючих зарослях…
Ему удалось подобраться к широкой веранде, которая опоясывала первый этаж особняка. На веранде стоял плотный человек в спортивном костюме. Перегнувшись через перила, он наблюдал за вознесением Бесконвойного.
Надо было рисковать!
Лешка осторожно залез на веранду, прижался спиной к стене и стал шаг за шагом приближаться к распахнутой двери.
"Только бы он не обернулся!"
