Выслушав капитана, Лев одобрительно улыбнулся. Этот опер свое дело знал неплохо да и соображалкой обделен не был.
– Хорошо, Борис, приступай! – в заключение резюмировал он. – Будем на связи.
…Час спустя Крячко наконец-то покончил со всеми положенными бумажными процедурами по мелкомасштабной авиакатастрофе с участием авиамагната Торканова. Гуров к этому моменту успел «перелопатить» уйму интернет-материалов, разыскивая информацию по «Золотому дублону» и Аркадию Мартыняхину (что его удивило – «накопать» удалось не так уж и много). В нескольких словах, окончательно определившись с планами на предстоящий день, приятели почти сразу же отправились в Миллениум. Для поездки взяли служебную «Волгу». Уже не раз возивший их сержант Володька, с особым шоферским шиком и азартом руля по столичным улицам, вполголоса комментировал дорожную обстановку:
– …Ну, что за водилы пошли? Из какого дурдома сбежали?! Ну, вот этот баран – куда, куда он лезет? – Резко ударив по тормозам, Володька быстро ушел вправо, уворачиваясь от белой «Ауди», которая едва не притерлась к ним с правого бока. – Затупок безголовый! Правила движения сначала выучи, а уже потом на дорогу лезь! – крикнул он в окно хозяину «немки» – мордастому брюнету в рубашке пышного, женственного фасона.
Тот, недовольно скривив рот, сделал вид, будто ничего не услышал.
– Да, какой-то напряженный день… – согласился Станислав, покосившись в сторону брюнета. – Мне тоже, пока ехал на работу, от двоих раздолбаев пришлось уворачиваться. Может, сегодня с утра какая-нибудь магнитная буря разгулялась? Кстати, Лев Иванович, поделился бы информацией по Мартыняхину. Что там на просторах Интернета народ гутарит?
Гуров в ответ поморщился и развел руками.
– Информации о нем мизер. В основном сообщения пары информагентств о его кончине. Как уверяют СМИ, чего-то такого, что говорило бы о его близящейся кончине, не замечали даже родственники. Кстати! Обрати внимание на их оперативность: мужик только умер, а в Интернете уже появилось сообщение!
– Ну, это их хлеб! – со знающим видом констатировал Крячко. – Это и все, что они сообщили?
– Нет, почему же? Днем он провел большое производственное совещание. В Миллениум прибыл ближе к вечеру, причем в наилучшем расположении духа. Правда, часу в девятом у него вдруг очень крепко прихватило сердце. Жена даже собиралась вызвать врача. Но ему полегчало, и он дал медицине отбой. А утром в седьмом часу жена забеспокоилась – что это он так долго спит? Подошла, а он уже начал коченеть… Ну, вызвала сотрудников местного райотдела, «Скорую»…
Громко фыркнув, Станислав возмущенно покрутил головой.
– Ну и какого черта гнать нас в этот хренов Миллениум? Судя по всему, Мартыняхин «дал дуба» по причине хлипкого состояния своего сердца. Только и всего лишь!
– Между прочим, антиквар Зубильский умер тоже по причине острой сердечной недостаточности, – усмехнулся Лев, взглянув на приятеля. – И кто-то из нас двоих, если память не изменяет, упирался, что эта смерть – исключительно естественного порядка. Не припомнишь?
– Да, припоминаю, припоминаю… – Крячко изобразил энергичный жест рукой, каковой мог означать: «будь спок – до склероза мне еще далековато!» – Ну, понятное дело, тут в любой ситуации смело можно допустить, что всякий новопреставившийся – жертва чьего-то злого умысла. Но вот знаешь, что меня всегда раздражает? Эта егозливая, подобострастная суета, кстати, в том числе и кое-кого из нашего ведомства – ты догадываешься, о ком это я, вокруг кончины очередного толстосума.
– Да, догадываюсь… – усмехнулся Гуров, с ходу угадав намек в адрес Орлова.
– Иной раз появляется такое ощущение, будто нет в целом мире важнее задачи, чем уход в мир иной очередного магната! А потому мы обязаны бросать все сущее и, задирая штаны, спешить на полусогнутых, чтобы выказать ему свое почтение… Это вот обязательно сегодня надо было поднять по тревоге нас обоих, как будто других дел нет и быть не может? А-а-а! Дурдом полнейший…
Дослушав его спич с ироничной улыбкой, Лев ничего на это не ответил и лишь неопределенно пожал плечами. Глядя в окно, он смотрел, как их авто по виадуку перемахивает через вечно оживленный МКАД, как урбанистические пейзажи столицы постепенно сменяются ландшафтами Подмосковья. Сержант Володька, наконец-то пришедший в нормальное душевное равновесие («ишаки», «раздолбаи», «козлы», «бараны» и прочие нарушители дорожного движения остались где-то позади), неожиданно сообщил:
