В гостиную вернулся Липатов.
– Ну вот! – воскликнул он, довольно потирая руки. – Я уложил на документ влажное полотенце и через несколько часов попробую разделить слои велена. И мы узнаем, что и кому писал римский папа Иннокентий Третий в этом документе.
Заметив, что я разглядываю медные листы, он спросил:
– Ну как? Поняли, что это такое?
– Нет, – сокрушенно вздохнул я. – Нужна ваша помощь.
Липатов осмотрел одну пластину, затем другую. С минуту он стоял, сосредоточенно нахмурившись, затем улыбнулся и положил пластины на стол: одну вплотную к другой.
– Это карта, господа! Видите? Зигзагообразная линия переходит с одной пластины на другую. Это берег Эгейского, Ионического и Адриатического морей от Константинополя до Триеста. Надписи крупным шрифтом – это названия городов на побережье или недалеко от него.
– А что означают надписи шрифтом поменьше? – спросил Тавров. – И что интересно: все они размещены в столбик возле названия города, но их всегда разное количество. Что они означают?
– Этого я не знаю, – признался Липатов.
Мы принялись выдвигать разнообразные предположения, но ни одно не казалось убедительным. Единственное, на чем мы сошлись, что это, скорее всего, названия конкретных городов и примыкающих к ним областей, а также фамилии знатных родов, в них живущих. Но зачем понадобилось составлять эти списки?
* * *
Марина на этот раз решила порадовать нас ужином. Впрочем, жареные вешалицу, плескавицу и чевапчичи Марина приобрела в месаре, а картофель фри – в уже знакомом ресторане «Адриатик». Я помогал накрывать ей стол в гостиной, когда возле виллы раздался сигнал автомобиля. Выглянув с террасы, я увидел знакомый «Фольксваген Гольф», из которого выходил улыбающийся Вуланович. К моему удивлению, следом за ним из машины вылезли Ландсберг, Юра и Сандро. А этих кто сюда звал?!
Мое недоумение разрешила Марина, весело ответив:
– Уж если звать гостей, так побольше: все равно посудомоечную машину заполнять.
Оказалось, что она встретила Ландсберга с его студентами, когда возвращалась за нами к Морским воротам Котора, и пригласила их на ужин. Во всяком случае, именно так она объяснила присутствие излишнего количества гостей разъяренному Липатову, буквально ворвавшемуся на кухню.
– Все равно ты Вулановича пригласил на ужин! – защищалась Марина. – Следовало предупредить меня заранее, что ватиканский профессор тебе менее приятен, чем черногорский.
Ничего исправить было нельзя, поэтому оставалось только смириться. Мы уселись за стол и приступили к трапезе. Липатов сидел с мрачным выражением лица, но в конце концов наши с Тавровым и Мариной усилия, а также тосты под монастырку, вильямовку и лозовач разрядили обстановку. В заключение ужина последовал кофе и остатки привезенного из домодедовского дьюти-фри «Джемисона». Вот тут и начался разговор.
– Господин Липатов! Вам удалось найти то, что вы искали? – спросил Ландсберг. Я подумал, что Липатов даст отрицательный ответ. И еще подумал, что зря он отказывается от помощи Ландсберга: ведь ватиканский профессор может помочь с изучением документа из канцелярии папы Иннокентия Третьего. Но, похоже, что Липатов думал точно так же. Он достал из ящика тумбочки медные пластины и передал Ландсбергу.
– Взгляните, господин Ландсберг. Что вы можете сказать об этом?
Выражение лица Ландсберга, излучавшее благодушную доброжелательность, вдруг изменилось. Не знаю, как описать это изменение. Словно отдыхающий в шезлонге пляжник вдруг узнал, что его срочно вызывают на службу – примерно так. Ландсберг внезапно словно постарел лет на десять. Его студенты обеспокоенно следили за ним, и Юра даже коснулся плеча профессора. Но тот что-то пробормотал по-итальянски, и Юра снова вернулся к обязанностям переводчика.
– Извините, господин Липатов, сейчас господин Ландсберг ответит на ваш вопрос.
Ландсберг достал носовой платок, снял очки и долго протирал их стекла, затем снова водрузил их на нос и только после этого спросил:
– Кроме этого, вы еще что-нибудь нашли?
– Господин Ландсберг, я жду ответа на свой вопрос, – напомнил Липатов.
– Да, извините… Могу вам сказать, что это карта. Просто старая карта. Побережье трех морей: Эгейского, Ионического и Адриатического – от Константинополя до Триеста. Крупными буквами написаны названия городов и местностей, мелкими – фамилии знатных родов, населявших эти места.
