– Проще говоря, убить Торбу из второго пистолета и вложить его в руку мертвого дяди, – прокомментировал Фролов. – И добить дядю из пистолета Торбы, если тот вдруг окажется жив.
– Да, что-то типа этого, – не стал возражать Липатов. – Но все получилось еще лучше: дядя, увидев грабителя, умер от инфаркта; грабитель испугался и дал деру из квартиры в такой панике, что был сбит машиной насмерть. Он, правда, успел прихватить крест, просто лежавший на столе, но его подобрал и вернул мне Булгарин. Пистолет Торба закинул на шкаф. И покинул квартиру. Я знал, что мой приезд в Москву может всплыть. Чтобы запутать следствие, я заказал мастеру паспорт с моими данными и фотографией Торбы и положил его вместе с пистолетом в рюкзак, который закинул на шкаф. Два одинаковых паспорта с разными фотографиями – иди разберись, кто именно прилетал в Москву! Если бы не старая дура Вера Петровна, обеспокоившаяся имуществом жильца, вы никогда не раскрыли бы это дело.
– Ладно, вы получили в свое распоряжение манускрипт Тозо, его перевод, крест с серебряными гвоздиками… но зачем вы обратились ко мне? – недоуменно поинтересовался Тавров.
– Я знал, что Загоруйко не оставит меня в покое, и Булгарин мог подтвердить, что Загоруйко пытался выдать себя за меня. На вас и Булгарина я в первую очередь рассчитывал как на свидетелей того, что моей жизни угрожает опасность. Ну и помогли вы мне здорово: добывали информацию, охраняли, разоблачили Марину. Спасибо!
– На здоровье! Оно вам очень пригодится на зоне! – мрачно буркнул Тавров.
– Ну, вот… Я вам все рассказал, дал исчерпывающие показания, – закончил Липатов и встал из-за стола. – А теперь разрешите откланяться!
И Липатов стремительно вышел из гостиной во двор, захлопнув за собой дверь.
– Что?! Какого черта? – заорал Фролов, бросаясь следом. Он с размаху ударился в дверь плечом, но она не поддалась: Липатов успел закрыть ее на ключ.
– Я же сам запирал дверь снаружи! – вскричал Фролов, обводя нас безумным взглядом.
– Я заметила это и отперла дверь, предупредив Володю! – призналась Марина, бледная от переполнившей ее отчаянной решимости.
– Зачем?!
– Володя уговорил Мечислава и Валерия Ивановича скрыть, что я работала на Волкова. Он хотел, чтобы я спокойно уехала. А долг платежом красен.
Фролов так красноречиво посмотрел на Марину, что в ее дальнейшей участи можно было не сомневаться. Вдруг снаружи донесся шум мотора.
– Что это? Катер? – изумился Фролов. – Откуда? Ведь катер угнал Ландсберг!
– Сегодня утром его пригнал один рыбак из Тивата, которому за это заплатил господин Ландсберг, – пояснила Марина.
– Проклятая немецкая щепетильность! – простонал Фролов и кинулся звонить в полицию.
Пока Фролов звонил в полицию, чтобы организовать поиски Липатова, Марина поднялась на крышу, откуда по громоотводу спустилась во двор, и больше ее никто не видел.
Катер нашли на противоположном берегу Герцегновского залива, в Кумборе. Липатов бесследно исчез, словно растворился в воздухе. В ящике тумбочки в его комнате нашли конверт с надписью «Таврову В. И.». Внутри лежало пять тысяч евро с запиской: «Ваш гонорар детектива. Не забудьте заплатить Мечиславу».
Внезапно получив гонорар наличными, Тавров и я остались на вилле еще на несколько недель, пока не закончился срок оплаченной Марининой аренды. Мы периодически наведывались в Свети Стефан, нашли ту самую оливу, в листве которой на фотографии проявился облик Анны Дандоло в образе вилы, но никаких следов пребывания Липатова в этих местах не обнаружили. Никакой информации об обретении кем-либо Животворящего Креста за это время так и не появилось, и мы с Тавровым уехали в Москву.
Впрочем, 2011 год еще не закончился. Мне недавно звонил переполненный оптимизмом Бартон. Он сказал, что перед Пасхой приедет с братьями в Свети Стефан – продолжать поиски Животворящего Креста и ждать знаков. Он уверен, что срок обретения на этот раз исчислен правильно.
* * *
Мне кажется, что дело вовсе не в правильном или неправильном сроке. Найдется ли среди нас достойный? И готовы ли мы к новому обретению святыни? Достойны ли мы?
