— Ты чего, Мухина?
Я без лишних слов забрала у него альбом. Так и есть! Не хватает одного снимка. Его кто — то отодрал. Причем неаккуратно.
Я с победным видом посмотрела на Воробья.
— Что ты на это скажешь?
— На что?
— Протри очки, Паганини! — Я сунула ему альбом под самый нос. — Неужели не видишь: одной фотки нет!
— А может, Игорю Николаевичу не понравилось качество снимка.
— Мой папочка, — разъяснила я, — скорее повесится, чем наклеит в альбом некачественный снимок. Здесь и дураку ясно — фотку сперли. И спер ее тот самый тип, который приходил вчера ночью.
— Ага, — дурашливо кивнул Володька. — Это был шпион. А ты сфотографирована на фоне секретных ракет.
Я шутя замахнулась на него альбомом.
— Нет, нет! — тоже шутя, в ужасе заорал он. — Я ошибся! Просто кто — то узнал, что ты станешь знаменитой топ — моделью, и решил заранее украсть твой снимок!
Я на полную мощь врубила «кассетник»… В общем, мы стали беситься.
Вдоволь наоравшись и напрыгавшись, мы повалились без сил: я на диван, Воробей в кресло.
— Значит, так, Мухина, — отдышавшись, сказал он, — сколько тебе лет на этой фотке?
— Лет пять, наверное.
— А что ты там делаешь?
— Не помню. Вроде бы стою в детском саду…
— Слушай, а может, в других альбомах есть такой же снимок?
— Исключено. Папочка всегда оставляет лучший отпечаток.
— А негатив?
— Верно! — воскликнула я. — Должен быть негатив!
Мы помчались в кладовку, где у отца была оборудована фотолаборатория. И… замерли на пороге. Негативы вперемешку с фотобумагой валялись на полу.
Мы с мрачными лицами смотрели на весь этот кавардак. Все то, что в какой — то момент показалось нам веселой игрой, вновь превратилось в настоящую опасность.
— Воробей, — с тревогой сказала я, — меня выслеживает маньяк — убийца.
— Ну — у… — неуверенно протянул он. — Не думаю.
— Ой, мамочка, жить — то как хочется.
— Спокойно, Мухина, — твердо сказал Володька, видимо, вспомнив, что он все — таки мужчина. — Я тебя в обиду не дам.
— Не понимаю, — бормотала я, — если он забрал негатив, то зачем ему еще и фотография понадобилась?
— Здесь — то как раз все понятно. Сначала он обнаружил фото. Оторвал его. А затем нашел и негатив.
— А почему он не унес весь альбом?
— Почему — почему, вздохнул Воробей. — По кочану. Кто знает, что у него на уме.
— Скоро мы об это узнаем, — со вздохом произнесла я.
И как в воду глядела.
Глава IV
ЛЕНОЧКА ЛЕОНИДОВНА ПАДАЕТ В ОБМОРОК
Прошло еще несколько дней. Володька уехал в Петербург на конкурс юных скрипачей. Я осталась совершенно одна. Днем — то было еще ничего, но вечерами я вздрагивала от малейшего шороха.
Спала я теперь на полу за шкафом. А в свою кровать, под одеяло, сунула мамину шубу. На тот случай, если бандюга попытается меня убить.
Я себе это так представляла: он прокрадывается в мою комнату и с дьявольской ухмылкой вонзает в шубу свой нож! А я в этот момент подскакиваю сзади и грохаю его молотком по башке!.. На другой день в газете статья: «Отважная девочка задержала убийцу».
Теоретически это, конечно, выглядело классно. Но как все получится на практике?.. А вдруг у него крепкая башка и он не свалится без сознания?.. От этой мысли меня прямо в жар бросало.
Но прошла одна ночь, вторая, третья… И пока что никто меня убивать не собирался. Дискотеки, впрочем, я все равно перестала посещать. Не то настроение. В школу ходить у меня тоже настроения не было. Представляю, что мне выскажет Леночка Леонидовна, когда я там появлюсь.
А тут как — то раз, в среду, выглянула я в окно и глазам своим не поверила. Леночка Леонидовна собственной персоной рулит к нашей парадной.
Через минуту раздался звонок. Я открыла.
— Здравствуй, Мухина, — сказала Леночка Леонидовна. — Можно войти?
— Конечно, — отвечаю, — входите, Елена Леонидовна.
Вошла она и вежливо интересуется:
— А родители твои дома?
— Нет, Елена Леонидовна, — тоже вежливо говорю, — их дома нет.
— Хорошо. Я тогда подожду.
«Долго же тебе придется ждать», — злорадно подумала я.
Пройдя в комнату, она села в кресло. Достав из сумочки чистенький платочек, стала протирать стекла очков.
— А скоро они придут?
— Недели через две.
— Как недели через две?! Почему?
