Тайна Великих Братьев - страница 9

— Как же ты научил? — прищурился Сашок.

— А очень просто. Приведу Стрелку к полянке и накормлю её по горло. И опять приведу, и опять накормлю. И догадалась она: хочешь есть — беги на полянку. Только и ждёт команды.

Выслушал Лёшку Митрич, похвалил, а сам, будто невзначай, спросил:

— Про первое августа не забыл? Приказ выполняешь?

И узнав, что выполняет, улыбнулся в бородку:

— Хороши вы, ребята, у меня растёте! Настоящие Великие Братья!

И вот наступило первое августа. Ровно в полдень — условились так — пришли все Великие Братья в Гнездо Горного Дракона: доложить Главному Совету, как Приказ выполнили. Разожгли костёр под котлом, вокруг сели.

— Докладывай ты, Великий Брат Александр Смолин, — сказал Митрич. — Прочти вслух Приказ и скажи, как выполнил ты его.

Развернул бумажку Сашок, мятую-перемятую, выученную-перевыученную, и прочёл быстро:

— Так вот, значит, — скороговоркой начал Сашок. — Всякие птицы бывают и всяко яйца кладут. Есть такие, что одно яйцо только, а есть — больше двадцати…

Поглядел Сашок украдкой на Митрича, видит: улыбается Митрич, одобрительно покачивает головой. Осмелел Сашок.

— Вот, скажем, мои голуби по два яичка кладут. Стрижи — тоже. Голуби, случается, и по одному яйцу несут, но редко. Что-то, видно, не получилось.

— А гнёзда синиц попадались тебе, Сашок? — спросил Митрич, закуривая трубку и с беспокойством посматривая на мальчика.

— Попадались, Великий Брат, — солидно ответил Сашок. — Только разные синицы попадались. У одних — они так поют: «ци-фи… ци-фи» — по двенадцати яичек в дупле. А у других — аж по пятнадцати. Только у этих гнёзда не в дуплах, а мешочки на сучках. И поют по другому: «тюрр-тюрр…».

— Это уж точно, — подтвердил Митрич, — у длиннохвостой синицы яичек побольше, чем у большой синицы.

— А ещё, — продолжал Сашок, — куропаткино гнездо я на земле отыскал. Так в нём полную шапку яичек набрать можно: двадцать четыре штуки рядышком лежали!

Маленькие певчие птички до двух недель на гнезде сидят. Потом уже птенчики вылупливаются. Ма-аленькие! Го-оленькие! Слепенькие! Я один раз полный день у гнезда синицы просидел — всё считал, сколько синичата корму получают: да со счёту сбился! Обжоры те синичата! Небось, раз четыреста матка да батька еду им таскали!

— Да ещё то не забыть надо, — подсказывает Митрич, — что они не только малышей кормят, но и сами едят. Да как едят! Если б люди так ели, как птицы, то пришлось бы нам в день по три-четыре пуда хлеба и мяса изводить. Вот как!

Митрич помолчал, весело подымил трубочкой:

— Отлично ты Приказ выполнил, Великий Брат Александр Смолин! Теперь твой черед, Великий Брат Алексей Балашов.

— Приказано мне было, — заговорил Лёшка, не глядя в бумагу, — узнать про сокола и про ястреба, и какая между ними разница… Есть на речке нашей место — крутой каменный бережок. Лес рядышком. И над тем каменным бережком часто летали сокол и соколиха…

— А как ты узнал что они — сокол и соколиха?

— Ну это проще простого, — улыбнулся Лёшка, — сокол-то — побольше, а самочка-то — поменьше.

— Вот и ошибся ты, Лёша. Тут как раз наоборот. У сокола-сапсана самка крупная — три фунта весит, а самец и двух фунтов не вытягивает… Ну, продолжай, продолжай…

Но у Лёшки уже настроение немного испортилось. Тогда Митрич решил помочь:

— А не знаешь ли ты, почему все народы, какие только на земле живут, называют храброго человека соколом? Правда ли что сокол — удалец и смельчак?

— Правда, — подтвердил Лёшка. — Против соколиного сердца никто не выстоит.

— Вот как? — обрадовался Митрич. — Это же очень интересно, мой Великий Брат. Рассказывай, рассказывай!

— Летели над рекой утки, — уже веселее стал продолжать Лёшка, — Крыльями посвистывали. И вдруг!.. Головная — камнем в воду! Только брызги кругом. И нет уж на озере ничего: под воду ушла. А другие-то утки — врассыпную! Да не всем уйти удалось! От одной кряквы — пух по воздуху да кожа с перьями. Что такое? Сапсан с неба пал — отлеталась утка.