— Мне и в голову не могло прийти, что он у вас! — воскликнула Лиззи. — Я думала, он со страху вовсе удрал из этого дома, и я никогда больше его не увижу. — Она медленно выпрямилась и прижала кота к груди. — Да я его и ругать бы не стала, — заявила она. — Здесь ни одна христианская душа не выдержит, не то что кот. А где мисс Памела? Что тут у вас стряслось?
— Лиззи! Более благочестивого дома, чем наш, вам не сыскать во всем христианском мире! — торжественно заверил я ее и отправился в ванную.
Пока я одевался, я слышал, как встают Памела и Стелла. Меня снова охватило ощущение, что всего этого просто не может быть. Я выглянул в окно на сверкающий, омытый дождем мир. Сквозь рассеянные ветром клочки туч светило солнце. В комнату ворвался запах вереска и звонкое пение жаворонков. Спасшее Стеллу дерево тихо покачивало ветвями — какое оно дружелюбное! Я вспомнил, как весело начиналась здесь наша жизнь, как потом над нами нависла мрачная тень, и подумал о новых надеждах, таких ослепительных, что я даже не смел в них верить. Вскоре ко мне постучалась Памела.
— Ну как ты, Родди? Стелла приняла ванну, и я уложила ее в постель у себя в комнате. Позвони-ка в больницу, ладно? Если Стелле не надо ехать к деду, ей лучше сегодня полежать. Она на самом деле смертельно устала.
— Ты знаешь, на что она решилась вчера ночью?
— Знаю только, что она метнулась за тобой в мастерскую, прямо сквозь огонь. Ох, Родди! Как ты нас напугал!
Я рассказал Памеле, как Стелла отважилась пойти одна в детскую. Слушая меня, Памела смотрела в окно.
— Значит, она успокоила свою мать и отпустила ее, — тихо прошептала Памела. — Больше у нее нет нужды любить привидение.
— Да, больше нет.
— Ну, я рада!
— Правда?
— Счастлива! Счастливей, чем когда-нибудь. А теперь я пошла в ванную.
«Как жестока природа к старикам», — думал я, спускаясь к телефону. Капитан не может разделить нашу радость. А ведь он прожил честную, благородную жизнь, не щадил себя, заботясь о других, и что же? Его кончина ни для кого не явится невосполнимой утратой. В конце концов он стал жертвой той зловещей паутины, которую плела его дочь. Я от души жалел его, но жизнь и природа были на нашей стороне — к радости моей и Стеллы.
Капитан медленно угасает, объяснили мне. Сознание к нему не возвращалось. Сейчас у него хирург. Ждут доктора Скотта и попросят его позвонить мне.
Да, нам будет о чем поговорить со Скоттом!
Я был голоден, как кровожадный викинг.
— Лиззи! — крикнул я. — Завтрак на троих в комнату мисс Памелы!
Взбежав по лестнице, я постучал в дверь, и голос Стеллы ответил:
— Войдите!
Она казалась очень маленькой в большой кровати Памелы и очень бледной в кремовой кружевной кофточке моей сестры. Я передал ей свой разговор с больницей, и глаза ее наполнились слезами.
— Если бы он еще хоть немного пожил, — сказала она задумчиво, — теперь, когда я все знаю! Правда, мне пришлось бы все время его обманывать, а он, по-моему, предпочел бы этому смерть.
По щекам ее покатились слезы. Я утешал ее, как мог, и потребовал, чтобы в честь доброго утра мне был подарен поцелуй. Стелла быстро и застенчиво, как ребенок, поцеловала меня, потом вздохнула и улыбнулась:
— Я счастлива! А ведь, наверно, это очень бессердечно быть сейчас такой счастливой?
Когда пришла Памела и я рассказал ей о новостях из больницы, она пообещала Стелле, что, если Скотт разрешит, мы обязательно отвезем ее к деду.
— Только туда — и сразу же назад, в постель. По-моему, вам действительно необходим лечебный отдых, недаром вас хотели определить в «Приют Гармонии».
Стелла засмеялась:
— Откуда взялось это смешное название? Мне всегда хотелось хихикать, когда я его слышала, но мисс Холлоуэй относится к своему детищу так благоговейно! Ох, какой скверной я всегда чувствовала себя при ней!
Лиззи принесла поднос, водрузила его на стол, а сама воздвиглась посреди комнаты и обвела нас всех по очереди обличающим, но полным недоумения взором.
— Возвращаюсь я утром, — начала она, — и что же вижу? Дом наполовину сгорел, спальни перевернуты, в кухне вся еда перепорчена, и Виски нигде нет. А сейчас, когда поднялась наверх, пожалуйста вам — мисс Мередит свеженькая и хорошенькая, ни дать ни взять картинка в молитвеннике, мисс Памела сияет, а Виски — полюбуйтесь на него — то ступить на лестницу не желал, а тут развалился да еще выпрашивает свою долю яйца. А уж про мистера Родерика я и не говорю — сам не свой от счастья. Так объясните мне, ради всего святого, что это значит?
