Так бы мы и спорили до морковкиного заговения (цитирую бабушку), если бы не случай в лице деда, вернувшегося из Оптиной пустыни. И с ним встреченные им там две его старые знакомые монахини, да ни откуда-нибудь, а из самого Иерусалима! В общем, извините за каламбур, гора пришла к Магомету (цитирую нашу учительницу истории Евдокию Маврикиевну). Кто, если не матушки, прожившие много лет на Святой земле, могли помочь нам разобраться в том, что же представляла собой наша находка? Но как быть со словом, данным Александру Ивановичу?
Решили так: кресты деду и иерусалимским монахиням покажем — нашли, мол, случайно вот тут, неподалеку, — но о кузене и мадам Толстой не скажем ни слова.
Взглянув на наши озабоченные лица, дед сразу же, без лишних вопросов, согласился пройти с нами в беседку для конфиденциального разговора. Разумеется, вместе со своими гостьями игуменьей Варварой, настоятельницей русского женского монастыря в Иерусалиме, и монахиней Марией (дед в свое время — цитирую — "изрядно пооббивал подошвы на Святой земле"). Иерусалимские гостьи нам сразу понравились. В строгом взгляде матушки Варвары нет-нет и проскальзывала, как лучик солнца на хмуром московском небе, добрая улыбка, в руке она перебирала плетеные иерусалимские четки с крестиком на конце. В ее сдержанно-немногословной — как и положено матушке-игуменье — речи слышался мягкий англоязычный акцент (она долго жила в Австралии).
Сестра Мария, вела себя совсем по-свойски, немедленно расположив к себе всех, собравшихся за столом беседки (Кирилла, к примеру, она сразила упоминанием о том, что в молодости была байкером и гоняла по Москве на мотоцикле). Устроив поудобнее натруженные ноги (она вела машину всю дорогу от Оптиной), Мария обрушила на нас поток самой разнообразной информации — о далекой Вифании, где евангельские Марфа и Мария омыли ноги Христа, направлявшегося в Иерусалим (там она сейчас вместе с сестрой Марфой несла послушание в школе для палестинских девочек), старцах в Оптиной, реставрации икон в греческих храмах Иерусалима, возрождающихся храмах в Подмосковье и о многом другом.
— Господи, как хорошо! — восклицала она поминутно. При этом с лица ее не сходила счастливая улыбка подвижницы.
Наконец, когда бабушка заставила стол пирогами и чашками с чаем, дед прервал излияния Марии, сказав, что детишки нашли тут чего-то по церковной части и надо бы посмотреть на это профессиональным взглядом.
— Тащи, посмотрим, — весело вскричала Мария, — что вы там обрели.
Игуменья бросила на Марию укоризненный взгляд и тихо сказала:
— Не обрели, а нашли.
Но Марию, почувствовавшую под ногами родную почву, было уже не остановить.
— Это у вас, матушка, в Австралии находят, а у нас именно обретают! Сейчас по всей России Святые мощи, считавшиеся безвовратно утерянными, иконы чудотворные сами проявляются. И за каждым таким проявлением стоит человек праведной жизни. Абы кому они в руки не даются. Да вот хоть недавнее обретение мощей Саввы Сторожевского.
— Удивительная история, — согласиля дед, — хотя прямого отношения к нашей сегодняшней встрече эта история не имеет. Впрочем, как знать?
— Все ко всему имеет отношение, — убежденно проговорила Мария.
— Ну, в таком случае, — заметил дед, — известно ли вам, молодые люди, что один из местных, так сказать, уроженцев Святой Преподобный Савва Сторожевский (он жил в XIV веке и был одним из учеников Сергия Радонежского) весьма почитаем не только в России, что в общем естественно, но и во Франции, что, на мой взгляд, совершенно удивительно? Подозреваю, что нет, так что слушайте. Когда французы во время Отечественной войны 1812 года отступали из Москвы, их штаб находился в Саввино-Сторожевском монастыре в Звенигороде. Как раз там, где кончается Царская дорога. И в первую же ночь одному из наполеоновских маршалов Евгению Богарне, остановившемуся в монастыре, явился Святой Савва и сказал, что если монастырь не будет сожжен и разграблен (а французы очень бесчинствовали, отступая), Богарне (он, кстати, был сыном первой жены Наполеона Жозефины) останется цел и невредим. К счастью, у пасынка Наполеона хватило благоразумия последовать совету святого, в результате чего и монастырь, и он сам не пострадали.
