— Все мы через это прошли! Даже завидно как-то. Трепет ожидания каких-то волнующих событий… минуты неуверенности в своих силах, иногда чувство острого отчаяния: кажется, провалил все дело… Потом — снова взлет мысли, напряжение всех чувств. Упоение победой!… Эх, хорошо, черт побери, быть молодым!
— Недурственно! — усмехнулся и Сергеев. — Захарчук ходит сияющий, даже не ходит — летает. И видели бы вы его, разряженного в пух и прах под этакого, знаете, стилягу! Умопомрачителен и неотразим.
— Что же все-таки он успел уже выяснить?
— Личность, именующая себя Виктором, получила в отделе корреспонденции до востребования на центральном телеграфе телеграмму на фамилию Саврасова. Телеграмма отправлена из Ленинграда. Нами запрошен дубликат, и вот его текст: «Уговор дороже денег». Мало понятно, однако ясно одно: речь идет о выполнении чего-то ранее обусловленного. Подписи под телеграммой нет. Мы поинтересовались, был ли прописан в Ленинграде Виктор Саврасов. Ответ получен отрицательный. Значит, или он соврал и приехал из иного пункта, или был прописан по другому паспорту. Скорее, последнее.
— Где он остановился здесь?
— У «дядюшки», но «дядюшка», конечно, миф. Живет он на Заречной у некой Фещук, женщины тоже весьма подозрительной.
— Белоусова показала, что с Аликом шел разговор о каком-то чемодане…
— Прибыл он к Фещук без вещей. Мы проверили квитанции камеры хранения ручного багажа. Здесь на протяжении пяти дней хранился большой желтый чемодан, оставленный пассажиром Саврасовым. Приемщик багажа хорошо запомнил этот чемодан, так как он был слишком уж тяжелый. Три дня тому назад вещи забрали. Личность человека, предъявившего багажную квитанцию, приемщик не помнит. «Молодой, кажется, человек, а какой именно — описать не берусь».
— Каковы ваши выводы относительно личности Виктора Саврасова? Спекулянт? Аферист? Или…
— Пока решить трудно. В картотеке уголовного розыска ни физиономии Виктора, ни фамилии Саврасова нет. Боюсь, не птица ли он более крупного полета? В этом плане меня смущает лишь одно: вражеские агенты обычно не привлекают к себе внимания, стараются раствориться в массе. А этот все время на виду.
— А не тонкий ли это расчет? Своеобразная, так сказать, маскировка?
— «Трюк» психологически вполне оправданный. Но опять-таки очень меня смущает непонятная заинтересованность Виктора в этом свихнувшемся юнце, Алике. Для вербовки кандидатура мало подходящая, слишком уж неустойчивый элемент…
— Меня беспокоит, — заметил полковник, — что Виктор взял из камеры хранения свой чемодан. Не собирается ли он перекочевать куда-нибудь?
— О, на этот счет можно быть спокойным. Никуда не ускользнет! Он у нас под неусыпным наблюдением. Кроме того, я надеюсь, что лейтенант Захарчук… одну минутку!… Мне кажется, я слышу его шаги.
Однако в дверь никто не постучал, шаги звучали уже в конце коридора.
— Что-то долго он задержался…
— Очевидно, не случайно… Что ж, придется подождать!
…В низеньком подвальчике ресторана стонал, всхлипывал, томно ворковал джаз, до неузнаваемости искажая напевную мелодию популярного вальса. Жиденький оркестр старался «блеснуть». Зажав подбородком скрипку, яркий блондин резко размахивал смычком, подергивая в такт мелодии бесцветными редкими бровями. Пожилой лысый мужчина, кривя рот то в одну, то в другую сторону, казалось, старался перепилить виолончель. Длинноволосый молодой человек энергично рвал мехи аккордеона, привычно перебирая пальцами клавиатуру. Жгучий брюнет в красном галстуке темпераментно бил в бубен, встряхивая копной густых спутанных волос и раскачиваясь всем телом. Закатив глаза, низенький розовощекий флейтист самозабвенно вслушивался в замирающую на самой высокой ноте трель. Певица, с оголенными плечами и спиной, картинно куталась в длинный черный шарф в ожидании своего выступления.
Между столиками в танце кружилось несколько пар. Одни — неловкие и смущенные, очевидно, случайные посетители ресторана, другие — непринужденно развязные.
— Может, и мы потанцуем, Леша? — спросила миловидная сероглазая девушка сидевшего рядом с ней за столиком молодого человека, и глаза ее лукаво блеснули.
