Воссоздав чернила, какими пользовались в XVII–XVIII вв., Шампань занимался копированием старинных рукописей и делал это так искусно, что вводил в заблуждение экспертов. «Это был невысокий длинноволосый усатый человек со множеством всяких причуд, — описывает Шампаня Александриан. — Он освещал свой дом лишь керосиновой лампой, терпеть не мог электричества и то и дело стимулировал себя, нюхая растительную смолу гальбан» (Alexandrian S., op. cit. p. 167–168).
Оспоривая эту точку зрения (её впервые выдвинули намного раньше, сразу после выхода книг Фулканелли), Саду рисует такой ужасный портрет Шампаня — он-де и пьяница, и интриган, и грубиян, он-де и умер страшной и мучительной смертью, связанной с предательством некоего Общества Люцифера, в организации которого участвовал, — что невольно удивляешься, как Канселье на протяжении многих лет делил кров с таким чудовищем.
Следующим претендентом на роль Фулканелли объявили Пьера Дюжоля де Валуа (1862–1926). О нём мы уже упоминали в связи с его комментариями, совершенно блистательными, к алхимическим рисункам «Mutus Liber». He отваживаясь вступать в спор с такими эрудитами, как Саду или Амбелен, обратим лишь внимание на определённое сходство языка книг Пьера Дюжоля и Фулканелли и на зачастую одни и те же вовсе не тривиальные примеры. Основной довод против отождествления Пьера Дюжоля и Фулканелли приводит Саду: Дюжоль уже писал под псевдонимом Магофон — зачем одному человеку два псевдонима?
И, наконец, третий претендент — Коттон Девар или Котон д'Альвар (~ 1986), член так называемой группы «Бодрствующих» (Veilleurs), которую в 1920 г. основал Рене Шваллер де Любич (1887–1961).
Нам из нашего далёка трудно разрешить этот спор, раз уж сами французы не могут прийти к единому мнению. Да и так ли всё это важно! Как сказал поэт: «Что в имени тебе моём…» Скажем лишь, что само слово «Фулканелли», как считается, составлено из двух слов: «Вулкан» и «Гелиос» — и означает «солнечный кузнец».
Фулканелли — автор двух книг: «Тайна соборов и эзотерическое толкование герметических символов Великого Делания» (Le Mystère des Cathédrales et l’interprétation ésotérique des symboles hermétiques du grand œuvre. — Paris: Jean Schemit, 1925; переизд. Omnium Litteraire, 1957; 3 изд., доп., J. J. Pauvert, 1964, в дальнейшем переиздавалось несколько раз), а также «Философские обители и связь герметической символики с сакральным искусством и эзотерикой Великого Делания» (Les Demeures philosophales et le symbolisme hermétique dans ses rapports avec l’art sacré et l’ésotérisme du grand œuvre. — Paris: Jean Schemit, 1930; переизд. Omnium Litteraire, 1958; 3 изд., доп. J. J. Pauvert, 1964, несколько раз переиздавалось). Вторую работу сам Фулканелли считал более совершенной.
Фулканелли написал ещё одну книгу под названием «Finis Gloria Mundi». По одной версии, он не успел её закончить, по другой — передал для опубликования своему ученику Э. Канселье, но потом передумал и издавать запретил. Говорят, что книга эта появится накануне Конца Мира.
Александриан вслед за Амбеленом утверждает, что Фулканелли сам написал предисловие к своим работам и попросил Канселье, чтобы тот подписал его своим именем, но в это трудно поверить.
Главная идея «Тайны соборов» в том, что скульптурные изображения готических соборов, а также ряд других памятников прошлого скрытым образом иллюстрируют секреты Великого Делания. Автор показывает это на примере собора Нотр-Дам>I де Пари, собора Нотр-Дам де Амьен, дворца Жака Кёра, особняка Лальмана в Бурже и каменного креста приходской церкви в Анде. Фулканелли во многом оспаривает привычные представления о готическом искусстве, которое, по его мнению, представляет собой своего рода зашифрованный язык. По-новому он объясняет даже само слово «готический». Более того, Фулканелли утверждает, что Великое Делание символически представлено не только в готическом искусстве, но также в традиционных религиях и народных легендах, которые, таким образом, имеют алхимическую основу. Как отмечает в своей статье Д. Кан, Фулканелли продолжает в этом отношении традицию французских алхимиков XVII в. (в частности, Лиможона де Сен-Дидье). Идеи Фулканелли получили широкий резонанс в среде французских герметистов и повлияли на многих французских писателей и художников, особенно в кругах, близких к сюрреализму.
