Благодаря Фулканелли, кафедральный собор раскрывает перед нами свои тайны. С удивлением и волнением узнаём мы, как наши предки обтесали первый камень, который лёг в его фундамент, камень чудесный, драгоценный, дороже золота, тот камень, на котором Иисус основал свою Церковь. Вся истина, вся философия, вся религия опираются на этот единственный в своём роде священный камень (Pierre unique et sacrée)>II. Многие, исполнившись самомнения, полагают, что способны придать ему форму, а между тем избранники, достаточно простые, достаточно учёные, достаточно искусные, чтобы сделать это, так редки!
Впрочем, это не суть важно. Нам довольно знать, что наши средневековые памятники искусства содержат в себе ту же достоверную истину, основы того же знания, что и египетские пирамиды, греческие храмы, римские катакомбы, византийские базилики.
Такова общедоступная идея, заложенная в книге Фулканелли. Но герметические Философы — по крайней мере, те, кто достойны этого имени, — почерпнут в ней и другое. Понимая, что свет рождается из столкновения идей, они увидят здесь встречу Книги и Здания>III, которые Дух животворит, а Буква убивает. Фулканелли прошёл первый отрезок пути, герметическим Философам предстоит пройти последний. Оставшееся расстояние невелико, но следует знать, где дорога, и не блуждать попусту.
Что ещё сказать?
Мне известно — я обнаружил это не сам, более десяти лет назад меня заверил в этом автор, — что ключ к таинственному эликсиру (clef de l'arcane majeur) совершенно точно задан на одной из иллюстраций. И этот ключ целиком заключается в определённом цвете (en une couleur), явленном Художнику в самом начале. Ни один Философ, насколько я знаю, не открывал, сколь значим этот узловой фактор. Говоря это, я выполняю последнюю волю Фулканелли, так что моя совесть спокойна.
Напоследок да будет мне позволено от имени братьев Гелиополиса и от своего собственного тепло поблагодарить рисовальщика, которому мой учитель доверил иллюстрировать свой труд. Именно благодаря яркому таланту и тщательности исполнения Жюльена Шампаня суровая эзотерика «Тайны соборов» облачилась в великолепное одеяние из оригинальных рисунков.
Э. Канселье, F.С.Н.
Октябрь 1925 г.
В 1922 г., когда была написана Тайна соборов, Фулканелли ещё не обрёл Божьего Дара (Le Don de Dieu), но уже настолько приблизился к высшему озарению, что счёл необходимым подождать и не раскрывать своего имени; впрочем, он всегда строго придерживался этого правила, даже не столько из неукоснительного соблюдения тайны, сколько по склонности характера. Разумеется, этот человек, пришедший из иного века, своими необычными повадками, старомодными манерами, странными занятиями, сам того не желая, возбуждал любопытство людей праздных и недалёких, которое чуть позднее было ещё более подогрето полным исчезновением его персоны.
После того как увидела свет первая часть сочинений учителя, он окончательно и бесповоротно выразил свою волю: он должен оставаться в тени, ярлык, под которым он значился в обществе, должен исчезнуть навсегда — его, как того требует Традиция, заменит давно уже привычный псевдоним. Это знаменитое имя столь прочно укоренилось в людской памяти, переданное как эстафета будущим, самым далёким поколениям, что практически невозможно заменить его другим, пусть и настоящим, сколь бы блестящим и славным оно ни оказалось.
Ясно, что создатель труда столь высокодостойного не покинул бы своё детище сразу после опубликования, не имея на то существенных причин, настоятельной необходимости, тщательно не обдумав все «за» и «против». Эти причины привели к отречению на совсем ином уровне, отречению, невольно вызывающему восхищение, ведь даже самые достойные авторы, авторы, движимые абсолютно чистыми намерениями, не свободны от мелкого тщеславия и чувствительны к похвалам, расточаемым их появившемуся на свет детищу. Случай с Фулканелли уникален для литературы нашего времени, ибо он свидетельствует о редкостной нравственной дисциплине, согласно которой новый Адепт строит свою судьбу по примеру кого-либо из своих немногочисленных предшественников, появлявшихся друг за другом каждый в свою эпоху, и, подобно маякам спасения и сострадания, задававших направление на бесконечном пути. Строгая преемственность, чудесным образом не знающая перерыва, чтобы вновь и вновь в духовном и научном плане проявлялась истина — вечная, всеобъемлющая, неделимая. Подобно большинству Адептов прежних времён, выбросив на свалку бренную оболочку ветхого человека (vieil homme), Фулканелли сохранил для себя лишь призрачное наименование, неуничтожимую визитную карточку, подтверждающую его принадлежность к вышней аристократии (aristocratie suprême).
