У всех сразу пропало настроение, и отдыхающие ходили с унылым видом. Лишь мой папа весело насвистывал с самого утра, поясняя, что в дождь лучше клюет рыба. Яцек говорил то же самое, так как всегда повторял сказанное отцом. Они натянули резиновые сапоги, надели плащи, взяли удочки и, сев на велосипеды, укатили в неизвестном направлении.
Мама жаловалась на недомогание и боли. Правда, она не знала, в каком месте у нее болит, но при этом сильно морщилась и все расспрашивала, не играют ли внизу в бридж. К сожалению, еще не играли, и мама перешла к упрекам в отношении тех персон, которые вместо того, чтобы сорваться с постели чуть свет, нежатся в своих кроватях и неизвестно о чем думают.
Мне стало жаль маму, и я робко предложила:
— Может быть, пойдем погулять?
— В такую погоду? — удивилась мама.
— Пойдем собирать янтарь. Я вчера набрала полбаночки.
— В такой дождь?
— Вчера не было дождя.
— Ах, правда, я и забыла. Если хочешь, иди сама.
— Мамуся, ты же обещала в Варшаве…
— Обещала. Но сегодня я плохо себя чувствую.
— Уверена, что прогулка пойдет тебе на пользу.
— Выгляни, дождь все еще идет?
— Идет, мамуся.
— Ну так неужели ты хочешь выгнать меня с моим радикулитом в такую слякоть? Ужасно!
— В таком случае пойду одна, — решила я.
— Иди, дорогая, только оденься теплее. Кажется, сильный ветер.
— Надену полусапожки и плащ с капюшоном. Ничего не случится.
— И толстый свитер, а то продует.
— А еще что?
— Может быть, тренировочный костюм Яцека? Висит в шкафу.
— Спасибо. Буду выглядеть, как боксер.
Маме хотелось, чтобы я натянула на себя все, что у меня было. Я согласилась лишь на свитер.
— Только бы ты не замерзла!
Вот, вот! По мнению родителей, мы выходим из дому всего-навсего для того, чтобы простудиться, а потом выслушивать: «Вот видишь, я же говорила. Если бы послушалась меня, не схватила бы насморк».
Быстро одевшись, я взглянула на себя в зеркало. В полусапожках, джинсах и зеленом плаще я выглядела совсем как собравшийся на охоту Робин Гуд.
— Чао, мамуся! — выкрикнула я и, схватив баночку для янтаря, выбежала из дома.
На улице шел дождь…
Надо признать, что мне нравился дождливый пейзаж. С моря дул ветер. На высоком берегу сгибались в поклонах сосны. Их кроны, как флаги, трепетали над стройными мачтами стволов. На опустевшем пляже валялось несколько опрокинутых кабинок, а море с шумом и плеском набегало на берег. Волны с пенистой гривой оседали на песок, словно утомленные дальней дорогой чудища. Они оставляли после себя узоры, сотканные из пены, крохотных ракушек и темного слоя водорослей. Над молом в порывах ветра кружили чайки. Было удивительно красиво. А дождь… Дождь не так уж страшен. Можно представить, что это падающие прямо с неба струи исполинского душа.
Исторгнув радостный вопль — «эгей!», — я сбежала по ступенькам на пляж и пошла по мокрому утрамбованному волнами песку, как по асфальту. Миновав мол, я повернула влево, в сторону рыбацкой деревушки и маяка, и пошла вдоль умытого волнами берега, разгребая палочкой отложения гравия, ракушек и водорослей. Я искала янтарные сокровища.
Какая замечательная игра! Я воображала себя золотоискателем на Клондайке. Иногда среди ракушек поблескивал янтарь. Тогда я припускалась со всех ног, словно боялась, что меня опередят. С радостью поднимала кусочек янтаря, взвешивала его на ладони и бросала в баночку. Я так увлеклась поисками, что даже не заметила лодок, лежавших на песке, как громадные снулые рыбы, и, миновав их, продолжала свой путь к маяку.
И вдруг впереди совсем близко от себя я увидела согнутую фигуру: кто-то двигался мне навстречу. Видимо, еще один искатель сокровищ. Судьба распорядилась так, что в тот момент в ракушках между нами блеснул довольно крупный кусочек янтаря. Мы заметили его одновременно, но я была быстрее и, бросившись вперед, прижала янтарь ногой, издав победный возглас:
— Это мое!
— Фигушки, я первым его увидел.
Передо мной стоял рослый мальчишка, блондин с большими зелеными глазами. Кожа на его лице так облезла, что жалко было смотреть. С воинственным видом он глядел на меня. Я хотела было уступить, но мне не понравился его задиристый взгляд.
