Мы брели без определенной цели, а выяснилось, что сделали новое открытие, когда, свернув на улицу Пляжная, увидели другую калитку, ведущую у тому же самому дому, а у калитки Франта. Стоя к нам спиной, он запирал калитку.
Незажженная трубка, похожая на вопросительный знак, торчала у него в зубах. Без нее я вряд ли сумела бы его узнать. Он выглядел как морской волк, собравшийся выйти в море на лов сельди. Резиновые сапоги, длинный рыбацкий плащ, на голове зюйдвестка. Странный человек! Ничего не делает, а только переодевается по десять раз на дню. Один раз оденется как Дон Жуан, другой раз — как спортсмен, а теперь вот — как рыбак. И как ему только не надоест?
Что мне оставалось делать? Я все ближе подходила к нему с тремя ярко-красными розами в руке. Он притворился, что вообще не замечает меня, словно я была не более чем туман либо областью низкого атмосферного давления. Приблизившись к нему вплотную, я спросила с сатанинской усмешкой:
— Вы не ожидали, да?
— Простите, чего не ожидал? — Он недоуменно повел округлившимися от удивления глазами.
— Вы были уверены на сто процентов?
— Уверен в чем?
— Что пани Моника не отошьет вас.
Франт вяло улыбнулся в ответ и только сейчас соизволил заметить у меня в руках знак своего поражения: три ярко-красные розы.
— Пани Моника сказал, — тянула я с дьявольским наслаждением, — чтобы вы посадили эти розы в своем садике и больше не надоедали ей, ибо таких поклонников, как вы, у нее пруд пруди.
Я ожидала, что трубка вывалится у него изо рта, но он лишь кисло улыбнулся, напомнив выражением лица маринованную сельдь.
— Бывает, моя дорогая. Не приняла эти, может быть, примет другие.
— И не подействовало свидетельство вашего поклонения. — Пренебрежительным жестом я протянула ему розы. Он пожал плечами.
— Оставь их себе в награду за твою любезность.
— Спасибо. Не принимаю цветов от незнакомых.
— Нахальства у тебя хватает, ого-го! — Франт с удивлением покрутил головой. — И язычок острый. — Его лицо скривилось в злобной усмешке.
Франт перестал быть Франтом, перестал быть даже морским волком. Он вынул из зубов трубку, нахмурил брови и, стиснув зубы, так посмотрел на меня, словно хотел пронзить насквозь своим взглядом.
— Чего ты от меня хочешь?
Ба, да скажи я ему правду, уверена, он сделал бы из меня паштет. Но тут я просто окаменела и не могла выжать из себя ни слова. За меня высказался Мацек.
— Хотим узнать, — задиристо произнес он, — где шляпа, которую вы вчера подменили в кафе «Янтарь»?
У Франта вытянулось лицо, глаза его округлились. Я была уверена, что он начнет оправдываться, объяснять. Он же только насмешливо улыбнулся и пожал плечами.
— Оставьте меня в покое. Этой малютке что-то приснилось, и она уже второй раз пристает ко мне с вопросами по делу, о котором я не имею ни малейшего представления. — Уже повернувшись, он бросил через плечо: — И советую вам: идите играть и не приставайте к посторонним людям.
Франт сбежал по бетонным ступенькам на пляж, а я осталась стоять с тремя ярко-красными розами в руке. В моей голове был полный кавардак.
Дракон, а не угорь, голубчик!
— Может, тебе и вправду приснилась эта шляпа? — поинтересовался Мацек.
Не будь он славным орнитологом, я бы немедленно ответила ему хороши пинком.
— Ты мне не веришь? А виолончелист? А телеграмма? А кроссворд? А розы для пани Моники? А все это притворство насчет того, что там якобы никто не живет? Значит, и тебе тоже приснилось, что он был там и собственным ключом запирал калитку?
— Это действительно странная история, — отозвался Мацек после недолгого раздумья.
— Странная и подозрительная.
— И ко всему прочему еще очень интересная. Что будем делать?
— Как это что? Будем за ним следить.
— Жаль, не сделал снимка.
— А для чего?
— Обычно при расследованиях часто используют фотоаппарат для выявления преступников и решения криминальных загадок.
— Надеюсь, тебе не раз представится возможность сфотографировать этого пижона. А сейчас нельзя спускать с него глаз!
