– Да, – библиотекарь не двигался с места, – и Лермонтов, и Толстой, и Тургенев.
– А энциклопедии? Есть у вас энциклопедии?
– Имеются и они. Павленковская, например, или Брокгауза.
– А это что? – Мура заметила толстые тома «Всеобщей и частной естественной истории де Бюффона». – А как отец игумен относится к тому, что вы держите здесь научную литературу?
Авель улыбнулся.
– Все может служить Господу. И астрономия и вариационное исчисление.
Мура остановилась в отдалении от библиотекаря, повернулась к книгам спиной и смущенно спросила:
– Вы помните наш разговор на балу?
– Да, сестра, трудный разговор для меня.
– Вы догадались, что я поняла суть происходившего?
– Да, я боялся этого, вы так молоды, так непосредственны. Мне следовало принять меры к тому, чтобы ничего непоправимого не случилось.
– Вы хотели меня убить? Отец Авель укоризненно посмотрел на девушку, которая и сама смутилась.
– Простите, я была так напугана и не подумала о том, что Бог не мог потребовать от вас преступления. Даже в святом месте не удается избавиться от мирских подозрений. Простите меня великодушно. Я и сама не знаю, как все мне открылась. И дорога к обители – помните, вы спросили меня, знаю ли я дорогу?
Монах Авель снова улыбнулся.
– Да, сестра Мария, я помню. Вы сказали, что дорога времен ведет к горе, увенчанной короной.
– И вы сказали, что мы непременно тогда с вами встретимся. Видите, как я хорошо все помню. И вот я здесь. Я готова следовать за вами.
– Хорошо, сестра Мария, я все еще дивлюсь, глядя на вас – вы так юны, так неопытны, так непосредственны. Как же вам удалось понять то, что не смогли понять наши заклятые враги? И как же вас это не испугало? Не остановило на пути сюда?
– Я и сама не знаю, как это случилось. Озарение. Может быть, мне помог Святой царь Феодор Борисович, Василий Смиренный, икона и надпись на ней. Царь, которого нет у Карамзина. Недаром же князь Ордынский ругал Карамзина. Может быть, документ, который искали по особому распоряжению Императора. А может быть, и таинственная история с младенцем, которого одни хотели спрятать и уберечь, а другие непременно найти и, возможно, уничтожить. – Мура, облегченно вздохнув, улыбнулась. – Я знаю другое – забыть то, что я поняла, уже невозможно. И представьте, подплывая к обители, стоя на палубе, я вдруг почувствовала, что мне нисколько не тяжело, не тягостно. А наоборот, все то, что я хранила в душе, скрывая ото всех, вдруг осветило мир и людей каким-то необыкновенным сияющим светом, радостным, теплым, благодатным. Я почувствовала себя счастливой. И поняла, что страха во мне нет.
– Я не ошибся в вас, сестра Мария, – сказал отец Авель. – Я рад, что услышал эти слова. А теперь нам пора продолжить нашу дорогу. Вы не боитесь?
– Нет, отец Авель, – горячо подтвердила Мура и перекрестилась, – я готова.
– Тогда следуйте за мной, – предложил библиотекарь.
Он подошел к одному из книжных шкафов, вынул толстый кожаный том и положил его на бюро. Бюро, находившееся на небольшом возвышении, неожиданно вместе с этим возвышением стало медленно отъезжать в сторону, пока не остановилось вблизи от книжного шкафа. Взгляду Муры открылась верхняя часть круглого колодца и внутри ее – площадка, укрепленная по углам, на толстых металлических жгутах.
– Прошу вас – Отец Авель сделал приглашающий жест. – Ступайте сюда.
Мура оглянулась на дверь, и библиотекарь пояснил:
– Пока колодец открыт, механизм двери в библиотеку не работает. Держитесь за меня. Не бойтесь.
Мура ступила на металлическую площадку удивительного лифта в окружности колодца, отец Авель встал рядом с ней.
– Сейчас мы будем спускаться глубоко вниз, – сказал он, – воды там нет. Вы готовы?
Мура не успела заметить, как библиотекарь привел механизм в действие, – площадка под ее ногами покачнулась и начала опускаться в глубину колодца. Мура, схватившаяся за рукав рясы монаха, почувствовала, что она погружается во мрак, – свет, падающий сверху, мерк. Мура зажмурила глаза, но сразу же открыла их.
– А колодец глубокий?
– Да, – ответил Авель, – в случае опасности его верхняя часть перекрывается гранитной плитой и затопляется. Нижняя остается недоступной для тех, кто со злым умыслом захочет туда проникнуть.
