И когда несколькими минутами позднее к амазонке с сарацином присоединились чуть задержавшиеся в своих спальных комнатах орк и ассасин, трактирный зал они застали в крайне плачевном состоянии.
Вся мебель там уже была перевёрнута кверху дном, зверски изуродована и залита красной человеческой кровью. По обломкам шкафов, столов и стульев от стены к стене косолапил чрезвычайно возбуждённый и крайне собой довольный тролль, сжимая в обеих лапах по изувеченному обезглавленному телу трактирных слуг. Периодически он подносил свои страшные трофеи к широкому лягушачьему рту и, впиваясь в них двумя рядами острейших зубов, отъедал с мягких боков и ягодиц человеческих тел сочащиеся кровью куски мяса.
Среди всего этого безумия вычурным уголком спокойствия смотрелся единственный уцелевший стол, за которым как ни в чём не бывало восседали амазонка и сарацин и, игнорируя мечущегося поблизости людоеда, спокойно продолжали завтракать.
Вняв мольбам жены мёртвого хозяина, чудом уцелевшей в устроенном троллем погроме, и посулам щедрой награды за избавление от жуткого людоеда, четвёрка бесстрашных воителей согласилась усмирить распоясавшееся чудовище.
Убить тролля оказалось неожиданно не просто. Пущенные с безопасного отдаления стрелы амазонки застревали в его толстой шкуре, лишь яря монстра, но не причиняя ему серьёзного ущерба. Нежданно-негаданно стрелы Рюмбы вместо ожидаемого вреда, напротив, помогли троллю. Первая же вонзившаяся в его шкуру стрела развеяла иллюзорную защиту сарацина, болотный тролль заметил врагов и, в свою очередь, атаковал их.
Бесстрашно вставший у него на пути орк подставил щит под удар когтистой лапы. И тут же был жестоко наказан за столь очевидную самонадеянность. Зачарованное дерево выдержало, а вот самого укрывшегося за ним варвара шарахнуло словно многотонным тараном и буквально смело с пути тролля, так что знаменитая орочья дубина осталась не у дел.
Следующим тролля атаковал сарацин. Кривые мечи в его руках завертелись невидимыми смертоносными вихрями, выписывая замысловатые круги и восьмёрки. Но искусство фехтовальщика тоже оказалось бессильно перед грубой силой тролля. Прорубить толстую шкуру гиганта оказалось неимоверно сложно, и сарацину, чтобы не быть растерзанным, пришлось спасаться позорным бегством. Дёрнувшийся было вдогонку тролль на мгновение опустил прикрывающую морду левую лапу, и в один из открывшихся глаз тут же вонзилась серопёрая стрела. Раненый тролль страшно взревел и, бросив удирающего сарацина, вновь нацелился перво-наперво растерзать обидчицу с луком.
Кинувшийся наперерез подбежавшему уже совсем близко к Рюмбе троллю ассасин, не мудрствуя, просто бросился ему в ноги, нацелив в живот острый наконечник двухметрового копья. Верный глаз его не подвёл, он угодил острым наконечником точно в нужную точку на толстом брюхе, а нижний намертво упёр в земляной пол. В результате набегающий враг сам насадился на подставленное копьё и своей же исполинской силой пробил свою толстую шкуру.
Копьё на добрый метр ушло в толстое пузо тролля, но доведённый до бешенства грузный гигант словно не почувствовал страшной смертельной раны. Он, в свою очередь, атаковал огромной когтистой лапой распластавшегося перед ним на полу безоружного серого воина, и того уже не спасла даже хвалёная реакция неуловимого убийцы. Ассасин успел лишь немыслимым образом развернуться на полу, выдернув в последний миг из-под удара открытый живот и подставив вместо него часть спины.
Острейшие концы когтей вспороли серую куртку и глубоко пропахали костлявую спину ассасина. Будь он всего лишь человеком, такое ранение стало бы для него смертельным — но это был лишь замаскированный под человека демон!
Из трёх широких разрезов хлынула далеко не человеческая, а демоническая огненная кровь. Разливаясь по серой одежде, она запалила её. Человеческая фигура под ногами тролля вдруг вся вспыхнула и стала стремительно преображаться в живом демоническом огне.
И вот уже вместо жалкого худого ассасина с пола легко подскочило громадное, краснокожее, рогатое существо, ростом почти не уступающее троллю. Мускулистое тело демона с головы до пят укрывала шипастая броня великолепного доспеха, поверх которого продолжал полыхать спаливший маскировку ассасина неугомонный демонический огонь, укутывая грозного воина, помимо стали, дополнительным слоем непроницаемой огненной защиты.
