Когда купюра в десять шиллингов сменила владельца и Роджер уже хотел было идти, его слух уловил странный сдавленный звук, и он снова повернулся к горничной.
– Слушаю вас, – произнес он с интересом.
– Сэр! Я о миссис Рассел… Вы действительно считаете, что сделала это она?
– Что именно? – спокойно осведомился Роджер.
– Столкнула миссис Вейн со скалы! Все знают, что они ненавидели друг друга, как две дикие кошки. Да и я сама сто раз слышала, как хозяйка говорила о ней мистеру Расселу разные плохие вещи: «Уж я в один прекрасный день доберусь до нее!», «Воздам ей по заслугам!», «Все лицо расцарапаю!», «Я ей покажу, где раки зимуют!» – ну и так далее в том же роде…
– Ни в коем случае! – поторопился прервать этот поток откровений Роджер. – Даже не думайте об этом. А ее туфли мне нужны… совсем по другой причине. – С этими словами он устремился к выходу.
Горничная проследила за его уходом откровенно разочарованным взглядом.
С завернутой в газетную бумагу парой туфель Роджер быстрым шагом направился к тому месту в западной части высокого скалистого берега, где начиналась вырубленная в камне лесенка. Он знал, что ему потребуется не более минуты, чтобы сравнить следы. Хотя бы потому, что сразу собирался приложить подошвы туфель к более крупным отпечаткам. В том же, что они совпадут практически идеально, он почти не сомневался. Так оно и случилось. Через четверть часа после того, как Роджер покинул дом миссис Рассел, он смог лично убедиться в справедливости своей гипотезы, найдя нужное место и без малейшего труда совместив носки и каблуки туфель хозяйки дома с соответствующими выемками в засохшей глине.
Роджером овладело чувство триумфа, и он решил подняться на скалу и полюбоваться пейзажем, по причине чего продолжил подъем, преодолевая от полноты чувств по две ступени за раз. Ничего удивительного! По его мнению, загадку с таинственным инцидентом в заливе Ладмут-Бей можно было считать практически разрешенной.
С каменной лесенки открывался также неплохой вид на дорогу и домик миссис Рассел, и в тот момент, когда Роджер повернулся в ту сторону, ворота домовладения со стороны дороги открывала крупная и весьма полная дама, которую Роджер сразу же принял за хозяйку дома.
Как только он увидел ее, планы у него мгновенно изменились, и он, перейдя с лесенки на тропинку, двинулся в направлении полянки в западной части скалистого берега, где около часа назад оставил своего кузена в компании мисс Кросс. Пробираясь среди скал, Роджер насвистывал какую-то песенку. Как выяснилось, насвистывал слишком громко. («Так нельзя, старина. Ведь я знаком с девушкой не более суток, а ты своим свистом ставишь нас обоих в дурацкое положение», – сказал ему позже по этому поводу Энтони.)
– Победа! Победа! – возгласил Роджер, оказавшись наконец в виду молодых людей и размахивая над головой туфлями миссис Рассел. – А это – боевые трофеи! Между прочим, ваш приз, юная леди. Потрудитесь только доставить его владелице, вернее, ее горничной, причем не позднее вечера сего дня. Ловите! – С этими словами Роджер швырнул туфли мисс Кросс, а затем и сам спрыгнул на полянку.
– Роджер, вы узнали что-то важное? – воскликнула Маргарет, когда Роджер шумно приземлился в опасной близости от ее ног. – Что же?
– Послушай, неужели ты докопался до самой сути этого дела? – не менее взволнованным тоном осведомился Энтони.
Роджер, сложив по-наполеоновски на груди руки, окинул взглядом членов своего маленького альянса и ухмельнулся совсем не по-наполеоновски.
– Я раскрыл тайну инцидента в заливе Ладмут-Бей, дети мои, – во всеуслышание заявил он. – Но не один, а с помощью Маргарет, которая, если так можно выразиться, наставила меня на путь истинный. Ну и посредством этих туфель, которые я вам швырнул. Впрочем, самое важное из всего этого то, что тайна раскрыта и Маргарет снова сможет ходить с высоко поднятой головой – или что она там в таких случаях поднимает. Это не говоря уже о том, что она не услышит более в свой адрес ни одного дурного слова.
– Но объясните поскорей, Роджер, кто это сделал? Неужели миссис Рассел? Мне не хочется в это верить…
