Впрочем, будь он немного постарше и чуточку мудрее, то, возможно, испытывал бы сейчас чувство своеобразного тайного триумфа, поскольку понял бы, что эта независимая и гордая девушка намеренно отстранилась от него, так как не могла простить себе вчерашней слабости, когда расплакалась на плече у совершенно незнакомого человека. А уж если она продолжала об этом вспоминать, то, значит, думала о нем, и даже, возможно, злилась на него как на свидетеля ее унижения. Между тем давно уже известно, что если девушка злится на мужчину, то, стало быть, она к нему неравнодушна. Однако на сегодняшний день Энтони не мог похвастать ни годами, ни мудростью, а потому и продолжал пребывать в унынии.
– Эй, Энтони! Изволь подойти к нам и выслушать это, – неожиданно позвал его Роджер, который неплохо разбирался в такой вот душевной непогоде и отлично понимал, куда и какие ветры сейчас дуют.
Без особого желания Энтони побрел к полянке и, добравшись до нее, каким-то бесцветным голосом произнес:
– Слушаю вас.
– Вот и хорошо. Я как раз рассказываю мисс Кросс о той злополучной пуговице. Возможно, я не слишком честно поступаю по отношению к инспектору, но считаю тем не менее, что будет только справедливо, если она об этом узнает. – Роджер повернулся к девушке: – Значит, говорите, вы потеряли ее во время прогулки?
– Похоже на то, – сказала она с озадаченным выражением на лице. – Но где именно, не имею ни малейшего представления. Знаю только, что пуговица была на месте, когда мы вышли, и я заметила ее отсутствие, лишь когда вернулась домой. Она могла оторваться где угодно. Разумеется, я ничего не знаю о том, как она оказалась в руке Элси. Может, она подобрала ее где-то, чтобы потом отдать мне?
– Пожалуй, это единственно возможное объяснение, – согласился с ней Роджер. Он не считал нужным распространяться сейчас о том, что миссис Вейн, покинув свою кузину, вряд ли снова проходила по тем местам, где они с мисс Кросс шли вместе, когда отправились на прогулку, и что при таком раскладе объяснение представлялось как минимум неубедительным.
– Если бы вы только знали, мистер Шерингэм, как мне хочется поскорее вырваться из удушающей атмосферы подозрительности! – неожиданно вскричала девушка, на какое-то время из-за чрезмерного нервного напряжения лишившаяся присущего ей обычно самоконтроля. – Я уже почти не способна все это переносить. А между тем каждая новая улика, которая всплывает на поверхность, лишь ухудшает мое положение. Иногда мне кажется, что я сама способна броситься в пропасть со скалы, если ситуация в скором времени не изменится. Между тем в деревне уже стали распространяться мерзкие слухи на мой счет, а миссис Рассел сегодня утром даже не пустила меня в дом.
– Ах, эта милая миссис Рассел, – пробормотал себе под нос Роджер. – Решила, так сказать, внести свою лепту в охоту на ведьм. А при этом наверняка считает себя доброй христианкой и величайшей благотворительницей. Знаете что, Маргарет, не обращайте внимания на подобную ерунду, очень вас прошу! – Роджер почти сразу после знакомства обращался к незамужним женщинам до тридцати исключительно по имени – в полном соответствии со своей репутацией богемного человека, которая, кстати, не раз спасала его из различных затруднительных положений. – Мы с кузеном Энтони проведем вас через этот круг ада, не сомневайтесь. Так что держите голову выше и посылайте к черту всех этих старых перечниц!
Маргарет отвернулась на секунду, кусая губы.
– Даже не знаю, как вас благодарить, – произнесла она дрожащим голосом. – Не представляю, что бы я делала, если бы не встретила вас двоих, мистер Шерингэм.
– Роджер! – быстро поправил Роджер. – Ради бога, Маргарет, называйте меня Роджер. Меня называют мистером Шерингэмом только те, кто основательно мне задолжал. В звучании мой фамилии есть что-то зловещее, вы не находите?
– Очень хорошо, – сказала с улыбкой девушка. – В таком случае спасибо вам, Роджер!
Роджер с облегчением перевел дух, заметив, что вся та чушь, которую он сейчас наговорил, отвлекла девушку от печальных мыслей и она передумала плакать.
