Закончив церемонию похорон Ыр-Юна, гуабонги прошли вглубь пастои, где продолжал гореть аяк, поддерживаемый одним из юбуров по имени Ллой. Гуабонги расселись вокруг огня, понуро опустили головы и молчали. Все сожалели о потере Ыр-Юна. Он был молодым и сильным охотником, и его уединение пришло к нему слишком рано. За время от прошлого холодного и голодного сезона – хавоя род лишился троих молодых охотников и дряхлого беспомощного мамоша, который не в счёт. Все они лежат теперь рядом с Ыр-Юном.
Эти уютные стены покинули четверо, а круглые животы вар за это время принесли только двух младенцев, и из них только один будет когда-то охотником. Вопрос витал над молчащими гунгами, и вслух его задал самый печальный из них Оун.
– Камъян, говори, Амэ в гневе на гуабонгов? – охотник обхватил огромной ладонью свой покатый лоб. – Почему Инг, Шур, Юй уединились рано? – он оторвал ладонь от головы, сжал её в кулак и сделал им вертикальный мах. – Только Рун хорошо ушёл. – Оун сделал паузу, во время которой пригладил свои слипшиеся грязные волосы. – Он был мамошем.
Гунги подняли головы, и из-под мохнатых бровей на Камъяна разом глянули блестящие в свете аяка чёрные глаза его соплеменников.
Камъян сам хотел бы знать ответ, но он должен был что-то сказать. Этот опытный гунг помолчал немного, потом произнёс:
– Камень скажет.
– Камень! Камень! – начали выкрикивать гунги, и их крики эхом пронеслись под сводами пастои. Все знали, что когда в роду возникает безвыходная ситуация или когда нет ответов на какие-то вопросы, камень, брошенный самой старой варой в фигурку Амэ, даст ответ. Самой старой в роду была Кила. За свою долгую жизнь она родила много гуабонгов и была опытной матерью. Кому, как не ей, теперь обратиться к их общей матери.
Камъян выкрикнул имя старухи и постучал своим патругом по каменному полу. Все охотники поднялись и отошли от аяка, сделав несколько шагов вглубь пастои, где размещались вары с детьми, и где стоял камень с фигурой праматери Амэ рядом с черепами. Вары не вмешивались в разговор гунгов и до этой минуты занимались своими повседневными делами: нянчили младенцев, оббивали камнями добытые ранее шкуры, чтобы те были мягкими, очищали скребками выкопанные ими коренья. Рядом с ними молодые, не проявившие пока себя ни силой, ни ловкостью, ни охотничьим опытом юбуры, которых пока никто не считал гунгами, делали попытки под присмотром мамоша самостоятельно изготовить орудия труда и охоты. Когда Камъян выкрикнул имя Килы, и гунги отошли от аяка, только тогда остальные члены рода оставили свои занятия, исключая кормящих матерей.
– Кила, – Камъян вытянул вперёд руку, указывая на седую старуху, – твой камень спросит Амэ. Гунги уходят от нас, а большие животы вар, – охотник кулаком постучал по своему, – не приносят много гуабонгов. Амэ гневается. Почему?
Кила с трудом поднялась с подстилки из сухой травы, почесала себе бок, потом склонила голову, ловко поймала в этом месте вошь и отправила её в рот. Её глубоко посаженные глаза были мутными от старости, грудь дряхлой, а кожа на теле облезлой. Несколько пучков седых волос осталось только на плечах и на животе.
Камъян сделал жест рукой одному из юбуров, и тот подал ему с пола небольшой осколок обсидиана. Потом охотник грозно и протяжно крикнул, после чего резко развёл руки в стороны. Вары, расположившиеся рядом с плоским камнем, расползлись со своими детьми в стороны. Камъян вложил Киле камешек в руку.
– Спроси Амэ!
Старуха слегка подбросила осколок, прищуриваясь. Видимо, она плохо различала перед собой маленькую фигурку прародительницы. Потом неумело замахнулась и сделала бросок. В гробовой тишине камень преодолел расстояние в пять шагов и ударился об высоколобый череп апшелока, отскочил от него и сбил фигурку Амэ. Та скатилась на подстилку из травы. И снова наступила тишина.
– Апшелоки! – выкрикнул Камъян, и каждый в роду понял, что тот хотел сказать. Камень не просто так попал в высоколобый череп и сбил фигурку Амэ. Было очевидно, что праматерь даёт объяснение своей немилости к гуабонгам. Необходимо убить апшелока и съесть его не только гунгам, но и варам, чтобы те нарожали как можно больше детей. Охотникам же это принесёт удачу. Получив ответ, гунги вернулись к аяку и сели вокруг него кружком. Остальные члены рода продолжили свои дела.
