Васубхути предлагал брахману свою помощь, чтобы через содействие знатных и влиятельных людей получить место в царском совете. Но Чанакья уклонялся от этого, объясняя, что пока не спешит. Брахман по-прежнему боялся быть узнанным и разоблаченным. Он все еще предпочитал держаться в тени и решил появиться при дворе только тогда, когда в этом будет действительный смысл и польза. А смысл и пользу для себя он, как вы знаете, видел не в том, чтобы показать свою ученость и приобрести покровительство раджи.
Сейчас главным для него стало повидаться с Мурадеви и привлечь ее на свою сторону, сделать сообщницей в том деле, исполнению которого он подчинил свою жизнь. Он свято верил, что вдохновлен свыше на исполнение своей клятвы и обязан оправдать свое предназначение — погубить род Нандов и возвести на их трон Чандрагупту. Первым важным шагом было посеять раздор в царском доме. Провидение послало ему средство достичь этого, и Чанакья окончательно уверовал, что высшие, тайные силы руководят им на его пути. «Я шел в Паталипутру и мучился одной задачей — с чего начать, а случай сам помог мне. Мурадеви — вот средство к достижению моих целей, и если я не воспользуюсь им, то в том будет моя вина», — сказал он себе.
Теперь Чанакья ломал голову над тем, каким способом добиться встречи с ней. От Сиддхартхака он узнал, что Мурадеви каждый понедельник посещает храм Владыки Кайласы и там с ней всегда можно повидаться. Но по размышлении брахман отказался от такой встречи. Он рассудил, что от нее не будет много проку: с первого раза и без подготовки не получится нужного разговора. А ему надо действовать наверняка. И Чанакья придумал совсем иной план, с помощью которого рассчитывал добиться свидания в подходящей обстановке и произвести необходимое впечатление на Мурадеви.
Однажды вечером, когда Вриндамала, посетив обитель своего наставника собралась идти назад, во дворец, Чанакья вышел вместе с ней и, вместо того чтобы попрощаться со служанкой у храма Владыки Кайласы и вернуться к себе, пошел дальше, не прекращая беседы.
— Со мной идет мой телохранитель, — заметила ему Вриндамала. — Зачем благородному брахману утруждать себя? Уже так поздно.
— Для меня в этом нет никакого труда, — отвечал Чанакья. — И мне совсем не до сна. Я провожу тебя. Мне хочется кое-что рассказать тебе.
Вриндамале было интересно, что же такое собрался рассказать брахман, но из скромности она ни о чем не спросила. Чанакья же не сразу начал разговор.
— Вриндамала, до сих пор я не говорил тебе, кто я такой и откуда пришел, — начал он. — Сегодня хочу рассказать. Я служу радже киратов и пришел сюда по его поручению. Вернее сказать — приходил, потому что дело уже окончено и через день-другой я ухожу обратно. Но осталось еще одно поручение — увидеть Мурадеви, рассказать ей, зачем посылал меня в Паталипутру раджа киратов, и тогда я со спокойной душой смогу уйти отсюда. Я думал, как это сделать, и решил, что лучше всего я напишу Мурадеви письмо, а ты передашь его. Ах, Вриндамала, нужно ли говорить, как горевал раджа киратов, узнав о страданиях и муках, выпавших на долю его сестры! Но что мог он сделать? Раджа Дханананд слишком могуч, чтобы затевать с ним ссору. Какой прок вступать в безнадежную борьбу? И Прадьюмнадев смирился. Но Майядеви, мать Мурадеви и Прадьюмнадева, все эти годы не находила успокоения и нет-нет да начинала молить сына, чтобы придумал он средство вызволить из беды свою сестру, вернуть ее под родной кров. А тут, когда объявили о торжестве наречения Сумальи наследником престола, среди других получил приглашение, вернее сказать — приказ, явиться на праздник и Прадьюмнадев. Узнав об этом, Майядеви стала заклинать его поехать к Дханананду и выручить сестру. «Я стара, — говорила она сыну, — и не могу умереть, не повидавшись с ней». Но что мог сделать бедный Прадьюмнадеев, который и царское имя свое носит лишь по милости Дханананда? Какую силу мог он противопоставить могучему радже? Да и не хотелось ему присутствовать на торжестве того, кто занял место, принадлежавшее по праву сыну его сестры. Потом и Майядеви стала его отговаривать, и он решил не ехать сам, а послал меня поглядеть, как и что здесь происходит и можно ли надеяться освободить Мурадеви. Никто из нас представить себе не мог, что в ее жизни случится такая перемена и раджа не только простит ее по случаю великого торжества, но и вновь приблизит к себе. И вот от тебя я узнал, что все именно так и произошло. Значит, дело, ради которого я был послан сюда, уладилось. Узнав об этом, я мог бы теперь уйти. Но что, если Прадьюмнадев спросит, видел ли я сам Мурадеви, убедился ли своими глазами в ее счастье? Что я отвечу? Поэтому прошу тебя: завтра я напишу письмо, ты передашь его своей госпоже. Если она захочет со мной повидаться, я готов прийти к ней в любое время. Пусть она скажет, что передать от ее имени Майядеви и Прадьюмнадеву, и я отправлюсь в обратный путь.
