— Иногда лучше дать волне накрыть себя, а не пытаться вынырнуть, — С этими словами человек уселся в позе лотоса напротив Пита и взял в ладони его руку. — Марбл Экборн-Смит.
— Пит Креншоу. Вы актер?
Человек рассмеялся, но как-то беззаботно, а отнюдь не жутковато.
— Мое единственное занятие — оставаться самим собой, не подражать никому. А как насчет тебя? Чем ты занимаешься в мире звезд?
— Я ищу… — он хотел сказать «ключ», но спохватился, — ищу машину для Джона Трависа.
Покрутив в пальцах остроконечный розоватый кристалл, что на серебряной цепочке висел у него на шее, Марбл вдруг произнес:
— Кто-то из участников фильма очень беспокоит тебя. Ты на распутье. Куда направиться? — И замолчал.
Пит в изумлении уставился на него: «Ничего себе! Человек точно знает, о чем я думаю!»
— Ответ прост, — продолжал Марбл, — оставайся на месте, это самый быстрый путь к цели.
Питу стало не по себе. Откуда такие мысли? Он что, китаец-предсказатель?
Тем временем Марбл снял с себя цепочку с розовым хрусталиком и попытался всучить Питу.
— Спасибо, я не любитель украшений, — сказал Пит.
— Это не украшение, — ответил тот. — Возьми. Говори с ним, и он настроится на твою волну. — Он снял хрусталик с цепочки и вложил в руку Пита. — Прислушивайся к нему, к этому кристаллу. Я слушал его, и он поведал мне, что единственный человек, за которого здесь нужно бояться, — это ты.
И он поднялся, собираясь уходить.
— Эй, постойте! — сказал Пит. — Как вас пони мать? Это что, предупреждение, угроза?
Пит постарался говорить резко, чтобы Марбл не заметил, что у него перехватывает дыхание, как в доме у Диллера, где было ощущение, что он оказался в тесной каморке, откуда кто-то выкачивает воздух быстрее, чем Пит успевает его вдохнуть.
— Как понимать? — повторил Марбл. — Не знаю. Я говорю лишь то, что видит мой третий глаз.
Тут Пит даже засомневался. Понимает ли он, на каком языке говорит этот человек?
— Слушайте, я ведь задал простой вопрос. Мне угрожает какая-то опасность, да?
— Спроси кристалл, — удаляясь, сказал Марбл.
Пит разжал кулак и посмотрел на розовый камешек. Хрусталик переливался на солнце, и вдруг Пит почувствовал в ладони легкое жжение. Он вскочил на ноги и помчался к машине.
Как в тумане, Пит забрался в машину. Столько всего произошло — уму непостижимо. Трудно было разобраться во всем этом одному. А сможет ли он действительно справиться с делом в одиночку? Теперь у него не было уверенности.
Уезжая с кладбища, он последний раз оглянулся и увидел, как Джон Травис душил актрису, чтобы та как можно правдоподобнее изобразила отчаянное сопротивление и неминучую смерть. С невольным страхом Пит отметил, как натурально выглядит Травис. Какая репутация! — такой запросто убьет.
Пит взглянул на часы и понял, что сегодня уже поздно ехать за «ягуаром» для Трависа. Займемся этим завтра, в субботу. Так что он прямиком поехал домой и закрылся у себя в комнате, не отвечая на телефонные звонки. Он не хотел разговаривать с Юпом или Бобом: ему пока нечего сказать. Он не хотел даже поболтать со своей девушкой, Келли Мадиган. Пит прилип к приемнику, поймал новости, ожидая, что в эфир просочится что-нибудь об исчезновении Диллера Рурка. Нет, ничего.
Проснувшись на следующее утро, Пит пожелал узнать, есть ли ему что рассказать. Вдруг Диллер Рурк появился на съемках как ни в чем не бывало? Или загадка оставалась загадкой? Надо разузнать.
Запрыгнув в свою «вегу», он помчался на Далтонское кладбище — это пятьдесят миль к югу. Со вчерашнего дня там ничего не изменилось. Травис, съемочная группа, актеры — все были на месте, и никто ничего не делал. Ждали Диллера Рурка.
— Доброе утро, малыш, — сказал ему Марти Морнингбаум, выбегая трусцой из-за надгробий, под которыми покоился семейный клан. Сегодня он был в белых шортах и тенниске.
— Как отец? — спросил он.
— Прекрасно, — машинально сказал Пит. — О Рурке что-нибудь слышно, мистер Морнингбаум?
— Пока нет, — помрачнел тот.
— Вы сообщите в полицию?
Марти прекратил бег на месте и выключил свои беспрестанно пищавшие часы.
— А что это даст? Я и раньше видал такое: молодой актер, решил немного расслабиться и потрепать нам нервы. Безобразие, конечно, но не криминал.
