– Илль-хе, – гулко произнес незнакомец, встав спиной к остальным. – Ин-каардьи алла-й ио сун.
– Не вляпайтесь, – машинально перевел Чертанов. – Эта гадость разъедает кожу.
Земляне воззрились на островитянина. Тот упорно не поворачивается лицом, и все видят лишь спину и затылок. Хотя затылка тоже не видят – его скрывает остроконечная шапка, похожая на ту, что носил Робинзон Крузо. Судя по грубым швам – сшита собственными руками. Такова же и вся одежда – из плохо выделанной кожи, покрытая мехом. Рукава такие длинные, что не видно даже пальцев.
Из зарослей вывалился Колобков. С шумом, дыша тяжело, как запыхавшийся гиппопотам. Согнувшись в три погибели, он облегченно выдохнул, опираясь на палку, и с трудом произнес:
– Ыхыыыыы… Серега… Геныч… это… вы… доложитесь начальству… ыхыыыыы… я щас сдохну…
Чертанов в нескольких словах объяснил, что тут произошло. Колобков проковылял к копошащемуся на траве Угрюмченко и сочувственно произнес:
– Что, Петрович, хреново?
– Хреново, Иваныч… – простонал беркут. – Думал, все, киздык пришел… Сожрут, как курку во щах…
– Серега, поспасибкай товарищу, – указал на таинственного незнакомца Колобков. – А заодно спроси, кто он вообще такой.
Чертанов спросил. Незнакомец в ответ произнес несколько слов.
– Говорит, что он здесь живет, – перевел Чертанов.
– Понятно. А чего он к нам спиной стоит? – поинтересовался Колобков, безуспешно пытаясь заглянуть в лицо странному типу. – Не уважает?
Из-под остроконечной шапки донеслось несколько слов.
– Говорит, что его лицо обезображено, – перевел Чертанов. – Он стыдится показывать его людям.
– Вот бедолага, – посочувствовал Колобков. – У меня Светка прошлым летом тоже прыщами покрылась – вся на нервах изошла… Ладно, Серега, спроси, как у него с покушать и отдохнуть. А то у нас Петрович хворый и я усталый.
Островитянин неохотно признался, что у него тут поблизости хижина. И еще неохотнее предложил свое гостеприимство. Судя по голосу, он уже начал жалеть, что необдуманно бросился на помощь этим странным типам.
Цветок-птицеед крепко помял Угрюмченко. Несчастному беркуту сломали крыло и повредили ребра. Шея осталась цела каким-то чудом. Земляне бережно подняли раненого товарища и понесли в хижину местного робинзона.
По дороге абориген, назвавшийся Радагой, поведал, что на этом острове подобные цветки-птицееды не редкость. Растут они обособленно, питаются попугаями, райскими птицами, летучими мышами и мелкими звероящерами. На людей не нападают – впрочем, их на острове и нет.
Всю дорогу до хижины Бамакабамашура нервно сопел. Ему нестерпимо хотелось сейчас же, сию же минуту расспросить Радагу о сокровище Тур Ганикта. Но выяснилось, что они с местным робинзоном говорят на разных языках, так что без посредничества Чертанова ничего не выйдет.
А Чертанов молчит в тряпочку – Колобков запретил ему что-либо переводить без разрешения. Хитрый и осторожный, российский бизнесмен решил вначале все разведать сам. Информация – тоже товар весьма ценный, если умело им распорядиться.
Процессию догнала отставшая Стефания. Радага искоса посмотрел на нее, прикрывая лицо ладонью, но ничего не сказал.
Чертанов в очередной раз подивился равнодушию аборигенов к видовым различиям. На Земле девушка с багрово-красной кожей, остроконечными ушами, парой рожек и длинным хвостом вызовет как минимум удивление. Но на Эйкре во взглядах сквозит максимум любопытство.
Землян и то разглядывают с бо льшим интересом – все люди черные, а эти почему-то белые.
Хижина Радаги поместилась на пересечении лесных троп, рядом с небольшой полянкой. Довольно грубое жилище, без изысков. Связанные лианами бревна, соломенная крыша, земляной пол. Вокруг дома частокол – надежный, крепкий.
– Ничего так фазенда… – придирчиво осмотрел хижину Колобков. – Для одинокого негра-пенсионера – вполне себе.
Двери в частоколе не оказалось. Радага входил и выходил по лестнице, сплетенной из лиан. Большинство землян преодолели этот путь без проблем, но вот Колобков застрял надолго. Лишившись ноги, он лишился и возможности подниматься по веревочным лестницам. Гена даже предложил быстренько прорубить проход, чтобы шефу не корячиться.
