Главные почести воздает племя своей богине на пике Мукуртхи. Это случается раз в году, в январе — феврале, когда появляется тонкий голубоватый серп новой луны. Ранними утрами в это время на пастбищах лежит иней. Холодные ветры бушуют на вершинах гор, а лучи нежаркого солнца дробятся в золотистой дымке горных далей и горизонта. Воздух кажется звонким и прозрачным, как тонкие хрупкие льдинки, застывающие на поверхности воды. В день праздника пустеют селения тода. Люди семьями устремляются к Мукуртхи. Они идут в чистых праздничных путукхули. Стариков и немощных несут на себе. В этот день все должны подняться на Мукуртхи. Жрецы гонят священных буйволиц. Путь на пик нелегкий. Едва приметная тропинка, протоптанная многими поколениями предков, почти напрямую ведет к вершине. Тода предпочитают прямые тропинки, они поднимаются на горы держа путь строго, к вершинам. Вереница людей, завернутых в древние тоги, медленно движется от подножия горы к пику. Призывно мычат священные буйволицы, покрикивают на отстающих жрецы. Осколки серого гранита вырываются из-под ног животных. Тихо переговариваются между собой люди. Они идут к пику, где ждет их богиня Текерзши. Наиболее сильные достигают вершины к полудню. Здесь, на небольшой плоской площадке, утрамбованной босыми ногами прародителей и местами взрытой копытами священных буйволиц, свободно гуляет ветер. Он развевает длинные волосы пришедших, рвет бороды мужчин и безжалостно треплет тонкие путукхули. На вершине все напоминает о предках. Их следы, спрессованный пепел костров, вертикальные камни, поставленные в честь богини. Совсем низко над пиком клубятся облака. Внизу на многие километры тянутся застывшие гребни гор.
Последний тода поднимается на площадку, и начинается главное таинство. Два жреца в черных туниках по очереди вращают в ладонях сухие палочки дерева «кудр». Тонкая синяя струйка дыма поднимается вверх и бесследно исчезает там, где клубятся облака. Желтый язычок пламени вспыхивает в сухих листьях. Он перескакивает на искривленные поленья, замирает на мгновение и прячется между ними. Потом вновь появляется и начинает свою веселую пляску. Ветер раздувает его, и он становится все выше и жадно набрасывается на податливое дерево. Желто-красные искры рассыпаются звездами, гаснут и вновь вспыхивают. Горит священный огонь. Он крепнет и дерзко устремляется ввысь. Сотни глаз, не отрываясь, смотрят на него. Что они видят? Огонь? Нет. Веселая богиня в золотистом огненном путукхули пляшет перед ними. Она изгибает свой стан и протягивает пылающие руки к людям. Золотые искры ожерелья мечутся на ее груди. Поющие браслеты тают на ее запястьях и вновь вспыхивают причудливым алым узором. Закрученные кольцами длинные локоны ее волос развеваются по ветру, свиваются синими клубами и задевают облака. Босые пламенеющие ноги отбивают быстрый ритм на изогнутых поленьях и разбрасывают их. Загадочная улыбка огня горит на ее прекрасном лице. Богиня пляшет и дразнит людей. Она раскачивается из стороны в сторону, неистово устремляется к небу и вдруг бессильно сникает, кружится в вихре искр и на мгновение замирает, манит расплавленным золотом длинных глаз и отталкивает жаром гибких рук.
Тода тоже пляшут, и огненная богиня — единственная женщина среди танцующих. Круг мужчин движется в резком воинственном ритме. Вскинутые на плечи посохи и зонтики напоминают копья прошлых времен. Тода крепко сжимают их в руках и поют древнюю песню в честь пляшущей богини. Звучит слаженный хор воинов. Босые ноги с силой вонзаются в землю и оставляют на ней следы. Следы очередного поколения.
Тонкий серп новой луны встает над пиком Мукуртхи, когда вновь оживают манды тода.
Сколько лет живет Текерзши? Кто знает? Может быть, сотни, а может быть, тысячи? Великая мать и творец, она сама — порождение матриархального прошлого племени. Проходят века и тысячелетия, меняются люди и их отношения. На смену материнскому роду «палиол» приходит отцовский род «модол». И Текерзши вынуждена с этим мириться. Видно, она уже начинает стареть. Она и не заметила, как стала служить не матерям, а отцам. Слишком поздно поняла Текерзши, что ступила на опасную стезю. Ведь отцам нужен бог, а не богиня. И каждый раз, танцуя для мужчин на пике Мукуртхи, она испытывает странное чувство. Она понимает, что этим воинам нужен бог-мужчина. Но богиня старается для них, ей не хочется становиться второстепенной, она привыкла быть Верховной и Великой. Она заискивает перед мужчинами и презирает себя за это. Текерзши видит их упрямо сомкнутые губы, их властные глаза и читает в них свое будущее. Она успокаивает себя тем, что люди всегда были безнадежными путаниками, и не хочет признаться в том, что их путаница слишком целенаправленна…
