Вернувшись к девушке, рыжий встал перед ней на колени и преданно заглянул в глаза. Она провела рукой по его непослушным вихрам и, наклонившись, поцеловала молодого человека в лоб, отчего тот покраснел до кончиков волос.
Его губы быстро зашевелились: он шептал, а может, кричал что-то страстное, а девушка бледнела – с каждой секундой все сильнее. Джованни подумал, что она вот-вот упадет в обморок.
Девушка резко встала и попыталась помочь подняться рыжему. Но после нескольких неудачных попыток в сердцах оттолкнула его и выбежала из комнаты. Джованни видел в окно, как она садится в экипаж, который дожидался ее снаружи и, едва девушка уселась, тронулся с места, подняв густое облако золотистой пыли.
Рыжеволосый все так же, на коленях, прополз к двери и уткнулся в доски лбом. Его плечи мелко дрожали, выдавая рыдания. А когда он успокоился, вдруг заозирался по сторонам, шаря в воздухе руками. Несколько раз его рассеянный взгляд останавливался на замершем Джованни, всего на мгновение, отчего стало ясно, что рыжий не видит незваного гостя, но чувствует его присутствие.
Джованни хотел было уйти, вот только ноги его словно приросли к полу, а тело перестало слушаться.
Неожиданно рыжий бросился к кровати, сунул руку под перину и выудил из-под нее черную шкатулку. Извлек оттуда свернутый в трубочку лист бумаги, перевязанный красной нитью и запечатанный сургучной печатью. Постоял, словно раздумывая о чем-то, и, сорвав печать, отшвырнул ее в сторону.
Джованни наблюдал за его странными действиями и ничего не мог поделать. А рыжий тем временем пробежал безумным взглядом по написанному на листке и губы его снова зашевелились. Не глядя, он подошел к мольберту, нашел дрожащими пальцами уголек и, продолжая читать, начал рисовать прямо на стене.
Время ускорилось в несколько раз.
Рука художника то порхала, подобно бабочке, оставляя легкие штрихи, то твердо и четко выводила жирные черные линии. Рисунок проявлялся постепенно, точно рыжий слой за слоем убирал краски со стены, где уже была нарисована девушка в широкополой шляпе с тонкой сигаретой в изящных пальчиках.
Последним, что он дорисовал, была подвеска в виде карточной масти «пик».
А потом портрет начал наполняться жизнью. Вспыхнули розовыми лепестками пухлые губы, пролился водопад густых волос, заалел румянец на смуглых щеках. Уши оттянули тяжелые серьги, на шляпе заискрились росинки алмазов. И только подвеска оставалась непроницаемо черной, словно поглотившая в себя весь свет и закрывшая его внутри…
Рыжий отступил в сторону, залюбовавшись своим – своим ли? – творением.
Свиток, который он до сих пор сжимал в руке, вспыхнул и осыпался на пол серым пеплом.
Девушка едва заметно качнула гривой иссиня-черных волос, вздохнула и замерла вполуобороте.
– Джо!
Кто-то тронул онемевшего Джованни за плечо, и он, резко открыв глаза, очнулся в собственной постели.
Мать сидела на краю тахты и смотрела на него встревоженно.
– Сынок, тебе приснился кошмар? Ты метался в постели и что-то бормотал, но я не смогла ничего разобрать.
Может быть, и кошмар…
Сон, словно отплывающий из порта корабль, уходил все дальше, растушевывался в тумане мыслей, пока не исчез за горизонтом памяти.
Джованни потряс головой, отгоняя остатки видения, и приподнялся на локтях.
Солнце бесцеремонно рассматривало его через окно, разливая желтые лужицы света по полу. Что-то щелкнуло в голове молодого человека, похожее на обрывок воспоминания…
– Джованни, ты не забыл, что пообещал сегодня присматривать за сестрами?
Он кивнул, хотя на самом деле не помнил, когда дал такое обещание. Сегодня было воскресенье, и он хотел пойти в порт, чтобы записаться на игру в покер, а после – на побережье, чтобы рисовать.
Джованни надеялся заработать несколько монет, но сестры нарушили эти планы.
– Я накормила их завтраком, на обед придумай что-нибудь сам. Осталось немного овощей, в погребе есть молоко.
Женщина замолчала, о чем-то задумавшись.
– Мам, я все сделаю, не переживай. А где Мими и Пина?
Услышав свои имена, в комнату влетели два маленьких, но очень шумных вихря.
Это были девочки лет пяти, обе черноволосые и темноглазые, похожие друг на дружку как две фасолины. Они повисли на старшем брате с веселым визгом. Джованни шутливо зарычал, вытаращив глаза. Сестренки закричали, зарылись личиками на его груди и тут же рассмеялись. Джованни подхватил девочек и закружил по комнате.
