— Они знают, что… Ставрос был твоим любовником, прежде чем ты вышла замуж за меня. — Безжалостные факты падали на ее склоненную голову. — Они знают, что ты не была девственницей на свадьбе. Папарацци спрашивали, знал ли я об этом — и, стало быть, намеренно ввел их в заблуждение, — или же меня, наследника Кириакосов, тоже обманули? — А потом она услышала, как Зак, набрав чей-то номер, быстро заговорил на греческом.
Ну вот. Это конец. Теперь Зак должен ненавидеть ее.
— Мне очень жаль. — Его глубокий низкий голос заставил ее сердце сжаться. — Бульварная пресса собирается распять тебя. Устроить тебе ад на земле. Уж что-что, а это они умеют.
Она моргнула, пытаясь подавить подступившие к глазам слезы, судорожно вздохнула и подняла голову.
— Меня? А что будет с тобой?
— Я как-нибудь переживу.
Да, он переживет. В этом можно было не сомневаться.
Она опустила голову и уставилась на ковер, желая, чтобы под ним открылась пропасть и она могла бы туда провалиться. Не было сомнения, что Заку придется расплачиваться за всю эту историю как минимум унижением перед своими знакомыми и деловыми партнерами. Имя Кириакосов будет трепаться на страницах сотен газет.
И это была ее вина.
Наконец она подняла голову и посмотрела на него.
— Должно быть, ты теперь жалеешь, что когда-то остановил на мне свой взгляд…
Ее глаза встретились с непостижимыми зелеными глазами Зака.
— Это уже случилось.
Он ничего не отрицал. Не было сомнения, он хотел, чтобы их пути никогда не пересекались. Ведь она не принесла ему ничего, кроме неприятностей.
На следующее утро Пандора проснулась в спальне для гостей, разбуженная несмолкаемым гулом голосов, доносящихся с улицы. Торопливо выбравшись из постели, она накинула на себя бархатный халат и подошла к окну.
Из-за опущенной портьеры она увидела на тротуаре толпу фотографов и охранника, высунувшегося из машины и призывающего всю эту шумную компанию разойтись.
С упавшим сердцем она отошла от окна.
Уже сегодня их имена будут на первых полосах всех газет. Зак, должно быть, проклинал ее…
Она быстро приняла душ и оделась — серебристо-серые джинсы, бледно-голубая блузка, тонкая нитка жемчуга. Закончила свой туалет легким макияжем, и теперь никто бы уже не смог разглядеть ее растерянность и боль.
С твердым намерением освободить Зака от тех неприятностей, причиной которых она стала, Пандора, присев на краешек постели, расстегнула сумочку, достала мобильный телефон и набрала номер.
— Папа? Это ты? — спросила она, как только на линии что-то щелкнуло.
После короткого молчания она услышала подавленный вздох.
— Я уже знаю, Пандора. Они успели воткнуть эту историю в вечерние новости. Это… правда?
— Папа, мне нужно исчезнуть из жизни Зака. Я хочу вернуться домой.
— Это правда?
Что толку отрицать? Это случилось так давно…
— Да.
Через полмира до нее донесся его тяжелый вздох.
— Ты потеряла свою девственность в семнадцать лет с человеком, который потом стал мужем сестры Зака?
Как унизительно прозвучала эта фраза. Пандора подавила рыдание.
— Да.
— Бедный Зак!
Его восклицание буквально сразило ее. От своего отца Пандора ожидала хотя бы небольшого сочувствия к себе.
— А что будет со мной? Вы с Заком вдвоем устраивали мою судьбу. Я и не знала, что мне полагалось быть девственницей. Потеря невинности — это не та вещь, которой я могла бы поделиться с тобой. Я полюбила Зака. А оказалось, что он женился на мне только ради моей несуществующей девственности. Я дважды оказалась в дураках! — Все ее разочарование и обманутые надежды последних недель хлынули через край.
Ее взрыв был встречен молчанием. Пандора представила себе отца, стоящего около своего стола в Хай-Ридже — лицо сурово, губы сжаты, — и почувствовала себя бесконечно несчастной и одинокой.
— Папа…
— Пандора, я представил тебя Заку, исходя из самых лучших побуждений. Ему — человеку, которого я уважаю и которым восхищаюсь, — нужна была жена, и я надеялся, что вы понравитесь друг другу. Ты — мой единственный ребенок. Я всегда беспокоился о тебе. Предостерегал от тех беспринципных проходимцах, которые могли бы использовать тебя в своих интересах. Сейчас ты должна быть рядом с Заком.
