— Она была изумительной красавицей. — Пандора видела ее портрет, висевший в одной из комнат дома Зака в Афинах.
— До этого там висели портреты английской принцессы и дочери шаха…
— И все эти образцы женской красоты были девственницами? — перебила его Пандора.
Зак пристально посмотрел на нее.
— Да. Именно их невинность, душевная чистота привлекли к ним внимание Кириакосов и послужили залогом сохранения верности на все годы брака.
— Ох, не надо!
— Это правда. Кириакосы никогда не бегали по чужим постелям.
— А как же твой отец?
— Он был сухой ветвью, позором для всей семьи. Мой дед отказался считать его своим сыном. Но даже отец не осмелился развестись с моей матерью. В нашем роду никогда не было разводов. Никогда. Святость брака лежит в основе пророчества. Женщина, чистая телом и духом, гарантирует мужчине верность, достойных наследников, успех и процветание в делах.
— Ты веришь в это? Его глаза блеснули.
— Не имеет значения, верю я или нет. Это легенда. И это та линия поведения, которую еще не нарушал ни один из наследников Кириакосов со времен Четвертого Крестового похода. Именно тогда был найден первый документ, свидетельствующий об этой легенде. Его нашли в записях одного из наших далеких предков, который спас дочь богатого купца шелком. Она славилась своей чистотой и невинностью, красотой Елены и богатством Креза.
— И что случилось с ним потом? — Пандора неожиданно почувствовала искренний интерес к этой истории.
— Он стал жить в Афинах на том самом месте, где сейчас стоит мой дом. Византия не принимала участия в Крестовых походах. Их устраивал Рим. — Зак вздохнул. — Войны, жажда быстрой наживы часто заставляли многих венецианских вояк заканчивать походы задолго до того, как они достигали Сирии. Грабеж — дело куда более легкое, чем война. Мой предок спас молодую женщину от рук венецианского дожа, который обращался с ней хуже, чем с рабыней, — девушка была нужна ему только для получения выкупа.
— Значит, твой предок прельстился ее молодостью и богатством. А она, думаешь, смогла его полюбить?
— Когда они поселились в Афинах, он построил для нее замок. А рядом с замком — церковь. Замка больше нет, но церковь осталась. Она была построена в 1205 году — сейчас это национальный памятник истории. И в церковных книгах сохранилась запись о признании их взаимной любви друг к другу.
— И потому, что твои предки похищали своих невест, это дало тебе право силой привезти меня сюда?..
— Пандора… — Он пересел на ее кушетку. — Ты права. Дело не в моих предках. Мы должны поговорить о нас с тобой.
На миг она замерла, а потом тряхнула головой так, что ее длинные волосы полукругом взметнулись вокруг головы.
— Скажи мне одну вещь, Зак, — Пандора внимательно разглядывала его лицо. — Удостоил ли бы ты меня еще хоть одним взглядом, если бы я не была девственницей?
— Нет, — последовал короткий ответ. — Я слышал о прекрасных женщинах, живущих на краю света — чистых и невинных, — и я надеялся…
— Поэтому ты сам приехал в Новую Зеландию, вместо того чтобы послать своего помощника? — Пандора чувствовала, что ее голос вот-вот сорвется. — Чтобы самому посмотреть на меня?
— Мне хотелось познакомиться с тобой и узнать тебя поближе.
— Я не могу в это поверить, — всплеснула руками Пандора. — Двадцать первый век. Люди женятся потому, что хотят любви, детей, да и вообще по сотне других причин. Меня же угораздило выйти замуж за человека, который всю жизнь искал жену-девственницу! Это просто немыслимо!
— Постой, — Зак поднял руку. — Не будем пока это обсуждать. Давай лучше поговорим о том, почему ты думаешь, что я не люблю тебя.
— О нет, Зак. — Она рывком поднялась с кушетки. — Не надо больше притворяться.
— Притворяться? — Он сидел, вытянув перед собой ноги, и изумленно смотрел на нее из-под полуприкрытых век.
— Да. — Она бросила на него оценивающий взгляд. — Я не была девственницей в нашу первую ночь! — Она победно подняла голову, встретила его взгляд, и… у нее перехватило дыхание.
Казалось, все краски покинули его лицо. Ужас отразился в его глазах. Всякая надежда, которая еще оставалось у Пандоры, рассеялась как дым.
