— Несчастье закаляет мужественных, — многозначительно буркнул Борисов, имея насчет пьянства особое мнение.
— Куда нам, философам-якутам, — парировал Кротов.
Машина подкатила к красному подъезду здания роддома номер один. Мелкий дождь настойчиво и монотонно стучал по асфальту и крышам домов.
— Надолго зарядил? — выходя из машины и ежась от острого холода, спросил Алексей.
— У нас погода непредсказуема, чилима. Одно радует — циклон, похоже, прошел мимо, разбился о Курильские острова. Вот там-то нашим ребятам сейчас не сладко приходится, — ответил Борисов, опережая товарища и с трудом открывая намокшую дверь больницы.
Друзья зашли в приемное отделение роддома. Белизна стен и потолков, мягкий дневной свет после сырой улицы создавали впечатление нереальности. Сравнение жизни с другим миром усилилось при виде выплывающего навстречу человека в белом халате. Шел, как космонавт по Луне, — тяжело поднимая ноги и опускаясь на пятки. Кротов сразу узнал обладателя особого «космонавтского» шага.
— Господин подполковник, здравия желаю, — любезным тоном обратился он к ничего не подозревающему следователю прокуратуры. Тот неприязненно покосился в его сторону и поплыл в своей невесомости дальше.
— Второй день во Владике, а кругом знакомые, — доброжелательно подметил Борисов, продолжая двигаться за дежурной сестрой.
— Вчера, после пятнадцати часов дня, наблюдал замечательную картину, как капитан-лейтенант в ответ на замечание этого самого подполковника ткнул его пальцем в живот и пустился бежать. Прямо через проезжую часть. Дерзкий парень! А перед этим я одолжил офицеру десять рублей для покупки диода. Он спешил на улисский топливный причал, где его ожидал корабль. Сдается мне, он, как и я, ракетчик.
— Офицер этот с корвета «Дерзкий», и звать его Баранов, командир ракетно-артиллерийской боевой части, — таинственно проговорил вице-адмирал, а про себя подумал о ценном свидетеле в лице Алексея Кротова и про чудесное совпадение.
Сам Алексей не обратил на его слова никакого внимания. Он-то не читал жалобу военной прокуратуры и не мог знать вердикта командующего флотом.
Возле белоснежной двери больничной палаты с минуту постояли. Поправив на плечах серые халаты, друг за дружкой зашли в комнату. По бокам стояли две кровати с установками для переливания крови.
Занята оказалась одна кровать из трех, на которой сидела в белой застиранной сорочке беременная женщина. Уткнувшегося в колени лица не было видно. Черные волосы, модно подрезанные по самую шею, еще не растеряли первоначального шика.
Мужчины сейчас чувствовали себя, как футболисты в библиотеке. Им бы по полю бегать, а предлагают выдавать книги их же зрителям. Неудобно и смешно.
Они растерянно переглянулись, не зная, как начать разговор. Понимали, можно ограничиться общением с лечащим доктором, но какая-то сила вела в эту самую белоснежную палату к женщине, ожидающей ребенка от командира корабля. Они еще раз переглянулись и, не сговариваясь, поняли: флотская, а не мужская солидарность привела их сюда. Жена командира, как и он сам, вдруг стали близки, все равно что родственники. Догадывались, подобное притягивается подобным. Кротов вспомнил, как сам с нетерпением ожидал на улице, когда его жена покажет первенца, сына, который сейчас живет во Владивостоке. Стекло тогда скрывало звуки, но он видел, как маленькое желтенькое личико сыночка плакало. Странно, конечно, от первой встречи с отцом ребенок рыдал, а молодой отец от счастья смеялся.
Наконец женщина подняла голову и посмотрела на мужчин заплаканными глазами. Вид у нее был какой-то беспомощный и забитый. В один голос, не сговариваясь, они вскрикнули:
— Кто обидел?!
Возглас походил на крик птицы, защищающей гнездо с птенцами. В мужчинах бессознательно заговорил инстинкт помощи слабому, родному существу. По тому, как женщина качнула головой в сторону двери и еле слышно проговорила — «они хотят обвинить моего мужа во взяточничестве, и все из-за меня», — поняли, почему встретился им в коридоре больницы «космонавт» в халате. Не сговариваясь, начали говорить о Куринове самые хорошие слова. Дисциплинированный, ответственный, думающий и обязательный, авторитетный среди экипажа. Пожилые мужчины, словно дети, пытались загладить своей добротой чужую вину. Женщина заулыбалась от их внимания или от совсем ненужной характеристики мужа, она лучше начальников знала качества своего супруга.
