знаю, как ещё это описать, мне трудно передать в словах, то грандиозное впечатление,
которое он производил. Хотя, возможно, это только на нас он так действовал, потому что
мы знали его историю.
- Вот это да! - я опустился на колени и стал тщательно осматривать землю
вокруг креста, перебирая в руках его мелкие осколки. - Интересно, чем его так долбали?
Ведь камень такой твердый, что просто так его не расколешь!
- Он, наверно, мощно гляделся, когда был целым, - сказала Фантик.
- Еще как мощно! - поддакнул Ванька. - И ещё интересно, откуда он тут взялся,
если его, по преданию, не люди сделали.
- По-моему, его все-таки сделали люди, - сказал я. - Только в какие-то совсем
незапамятные времена. Сделали, доставили сюда, откуда-то издалека, ведь таких пород
здесь нет. На струге, наверно, везли. А потом прошло несколько веков, все забылось. И,
когда архиепископ причалил к острову во время бури, то принял его за причудливое
творение природы.
- Но и отец Василий убежден, что этот крест - творение природы, - напомнила
Фантик. - А он, надо полагать, осматривал его не раз, судя по тому, сколько времени он
уделяет изучению местной истории.
- Выходит, надо будет у него расспросить, почему он так уверен, что этот крест
не люди сделали, - заметил я. - Но это потом. Мне вот что интересно...
- Что? - в один голос спросили Ванька и Фантик, увидев, что я потянулся за
чем-то, валявшимся неподалеку на земле.
- Смотрите! - я показал им пустую черную коробку из-под фотопленки - один
из этих, знаете ведь, маленьких цилиндриков. - Кто-то фотографировал крест.
Интересно, когда? Пластмасса почти не поддается воздействию погоды и времени, но, все
равно, я бы сказал, что это было достаточно недавно. Потому что если бы её выбросили до
того, как прошел последний дождь - а это было месяца два назад - на ней бы остались
грязные подтеки от воды, и внутрь неё немного земли намыло бы. А она абсолютно
чистая изнутри, да и снаружи не слишком запачкана. То есть, её бросили здесь, вынув из
неё новую пленку, чтобы вставить в фотоаппарат, не больше двух месяцев назад. И я бы
рискнул сказать - в пределах месяца, если не последних двух недель!
- Вот теперь, кажется, у тебя мозги становятся на место, - удовлетворенно
сказал Ванька. - Но не понимаю, чем это нам может помочь. Вполне ясно, что крест -
это достопримечательность, и, конечно, все туристы, попадающие на этот остров, просто
должны его фотографировать!
- Я к тому, что, заодно с дровами, нам надо собирать мусор! - сказал я.
- То есть? - в один голос спросили Ванька и Фантик.
- Смотрите, каждый человек, попадающий на этот остров, оставляет после себя
какой-то мусор, верно?
- Верно, - согласились они.
- И мусор может много рассказать о человеке. Скажем, если мы находим пустую
бутылку из-под водки, то сразу можем сказать, что здесь расслаблялись здоровые мужики,
а если порванную соску - что здесь был кто-то из тех заядлых байдарочников, которые
путешествуют даже с грудными детьми, потому что год без байдарочного похода они
считают прошедшим впустую. Верно?
- Верно, - опять закивали Ванька и Фантик.
- И ведь новый мусор от старого мы отличить сможем, так?
- Так, - подтвердили они дружным хором.
- И если мы соберем и рассортируем весь мусор нынешнего года - весь тот,
который поновее - мы сможем определить, что за люди здесь побывали, как и кто
исследовал крест, а следовательно, чем этот крест может быть интересен с точки зрения
материала, из которого он состоит. Мусор может дать нам тысячу подсказок! Вполне
возможно, мы найдем и тот мусор, который оставили внук и сын Никитишны,
высаживаясь на остров. Погодите... - я задумался. - Попробую предсказать, каким этот
мусор должен быть. Во-первых, он будет лежать вокруг кострища. Во-вторых, возле этого
кострища должны оставаться нарубленные впрок и не до конца догоревшие ветки ольхи
- ведь рыбаки обычно коптят рыбу на месте, особенно в жаркую погоду. В пять утра
разводят костер, забрасывают его ветками ольхи с листьями и ждут, когда рыба будет
готова. Они, конечно, перекусывали. Сейчас сообразим, что должно было остаться после
