Этот рассказ, как я уже сказала, получил второй приз, но меня тоже стало мучить любопытство: я вспомнила свою поездку в «Вольфсшанце» с Шелленбергом. Дорога была долгой, и я страшно устала. Шелленберг тоже устал и предложил мне выпить по рюмочке — у него в портфеле была фляжка с виски. Мы сделали по глоточку и разговорились — я осмелилась спросить, какие у него были отношения с Райн-хардом Гейдрихом. Он со смехом сказал, что Гейдрих ревновал его к своей жене, и пояснил: «Она любила беседовать со мной о театре, поэзии, о людях искусства, а это все Райнхар-да не интересовало».
Кажется, она продолжает беседы с Шелленбергом об искусстве и после смерти Райнхарда, недаром он ее ревновал. Возникает вопрос: кто больше всех выиграл от смерти Гейдриха?
Райнхард Гейдрих был таким чудовищем, что, на мой взгляд, от его смерти выиграло все человечество.
Донесение Оленьки 1943 года
В 1943 году на студии УФА снималось меньше фильмов, чем раньше. Зато их презентации стали более праздничными, чем раньше, чтобы порадовать людей, удрученных затянувшейся войной. Премьера фильма «Опасная весна» состоялась в кинозале на Потсдамерплац. Народу было немного, поскольку впускали только по пригласительным билетам, зато после просмотра присутствующим был предложен довольно изысканный фуршет — официантки, а не официанты, которых призвали в армию, разносили красиво составленные бутерброды и бокалы с рейнским вином.
Оленька стояла в нерешительности — она всегда чувствовала некоторое смятение после непосредственного контакта со зрителями. И вдруг перед ней возник статный молодой человек в генеральском мундире с двумя бокалами вина — по одному в каждой руке.
— Позвольте, как когда-то, выпить с королевой вечера, — сказал он, и Оленька вспомнила, что уже встречала его несколько лет назад на какой-то презентации, но не могла вспомнить на какой. Тогда он еще не был генералом, но запомнился ей своей мужской привлекательностью и интеллигентной беседой. Она даже вспомнила его имя — Мартин Шульц, и с удовольствием взяла бокал. А через час приятного разговора приняла предложение Мартина отправиться в его генеральскую квартиру в Далеме. У нее не было сомнения, что вечер этот завершится интимной близостью. В последнее время Оленька все чаще задумывалась о своей женской судьбе. Она привыкла, что много лет она была центром сексуального притяжения, но видела уже, как ее постепенно вытесняют молодые и настойчивые. А намеки и приглашения сверстников уже не привлекали ее, ей было жалко зря потраченного времени.
Ольга не ошиблась, она провела с Мартином прекрасный вечер и еще более прекрасную ночь. Наутро, проснувшись, она обнаружила, что ее генерал умчался на важное совещание и попросил ее по уходе захлопнуть дверь. Ольга не спеша встала с постели, приняла душ, оделась и стала искать зеркало, чтобы приколоть шляпку.
Служебная квартира генерала состояла из двух комнат. Она вошла во вторую, похожую на кабинет, и остановилась в испуге: убегая в спешке, Мартин не заметил, что опрокинул портфель, из которого выпали и веером рассыпались по столу фотографии. При одном взгляде на них у нее кровь застыла в жилах — на них были изображены горы трупов, в основном голых женщин, иногда с детьми, одни тела лежали один на другом, другие были свалены в глубокие ямы, и на всех виднелась кровь и следы пулевых ран. По Берлину ходили смутные слухи о каких-то массовых расстрелах, но им не хотели верить, хотя все знали, что евреев куда-то вывозили. Но ведь не расстреливали же, вот так, голых, чтобы сбросить в яму! А выходит это правда?
— Что ты тут делаешь? — раздался голос за спиной.
У Оленьки хватило ума, не делая резких движений, присесть на стол так, чтобы прикрыть собой страшные фотографии. Пред ней стояла горничная, толстая и сердитая тетка в белом фартуке и кружевной наколке, вооруженная тележкой со всем, необходимым для уборки.
— Ты кто такая? И как сюда попала? — спросила она угрожающе и, оставив тележку, стала приближаться. Отступать было некуда — Ольга сидела на столе, с которого не могла встать.
«Сейчас она меня узнает! — испугалась Оленька. — Такие тетки любят кино!» Но горничная не успела ее узнать — за окном надрывно завыла сирена воздушной тревоги. Оленька невольно глянула на часы: ровно одиннадцать, американцы никогда не опаздывают. Бомбардировщики прилетают строго по расписанию: в одиннадцать утра американцы, в девять вечера англичане. Когда она отвела глаза от часов, толстой тетки перед ней уже не было; позабыв про тележку, та рысью умчалась из комнаты в бомбоубежище.
