После судьбоносного разговора с Лёвой ей нужно было немного осмотреться и понять, что к чему. Слишком много проблем обрушилось на нее одновременно, и не получалось сразу найти решение хотя бы одной. Больше всего ее потрясло странное исчезновение Полины Карловны, особенно испугала ее нотка тревоги в совете Лёвы скрывать ее хорошие отношения со впавшей в немилость хозяйкой агентства по сдаче квартир. Подумала так и сама содрогнулась: это называется впасть в немилость? Исчезла, и неизвестно, жива ли еще — это просто немилость? И Курт Вернер, который ее сменил, — он какой-то скользкий, вызывающий сомнение, или это она мнительная? Но как не быть мнительной, когда от него зависит ее судьба — он может сдать ее и нашим, и вашим. А что, собственно, в нем не так? Красивый, любезный, но… Что «но»? А то, что он пахнет страхом. Оленька не могла бы определить, что такое запах страха, но была уверена, что Курт Вернер боится. Боится чего? Того, что его отзовут и он исчезнет, как Полина Карловна? Думать об этом не хотелось. Оставалось решить, передавать ли через него донесения. А вдруг он их будет отправлять не этим, а тем?
Но выхода нет, Лёва хорошо объяснил, что на связь с Конторой она обречена навечно, а в случае измены пощады не будет. Так что пора наладить с Куртом отношения, хватит его избегать, ни к чему рисковать. И Оленька, перешагнув через собственное нежелание, подняла трубку и набрала номер агентства по сдаче жилья. Курт ответил на первый же звонок, словно сидел в ожидании его с трубкой в руке. Выслушав ее жалобу на прорванную в ванной трубу — это был их условный код, — он обещал срочно прислать к ней сантехника и договорился о встрече на первый же вечер, когда у нее не будет спектакля. К разговору с Куртом она готовилась, как начинающая актриса к беседе со знаменитым режиссером. Она не просто продумала все свои требования и их обоснование, но записала и даже пронумеровала на картонной карточке.
Они встретились в кафе «У Феликса» — на этом настоял Курт, утверждая, что там их наверняка не подслушают. Оленька ясно и кратко объявила, что больше не будет подавать донесения каждые три месяца. «Это бессмысленно, — сказала она, — иногда абсолютно не о чем сообщить, а иногда гораздо раньше появляется интересная информация, как, например, сейчас». И она помахала у Курта перед носом кассетой, «потому что наконец проникла в самое сердце осиного гнезда, и сам Геббельс регулярно напрашивался к ней в гости».
Курт отнесся к ее словам серьезно и пообещал как можно скорее уладить просьбу с начальством. И, получив кассету, поспешил поскорее откланяться.
Осень 1937 года
Вчера вечером мне позвонила Магда Геббельс и пригласила на торжественный прием в рейхсканцелярию фюрера на Вильгельмштрассе, который состоится сегодня. Я попыталась отказаться, ссылаясь на то, что у меня каждый вечер спектакль. Но для Магды не существует отказов — она объявила, что с театром уже все улажено, и завтрашний спектакль перенесен на официальный выходной — понедельник.
Пока я раздумывала, что мне надеть на прием, в дверь постучал посыльный от Магды и принес ослепительное платье. Это заставило меня призадуматься: что такого особенного может произойти на сегодняшнем приеме?
Поначалу все было как обычно, если не считать того, что меня, оказывается, пригласили не просто так, а назначили хозяйкой приема. Это значило, что я должна была стоять рядом с фюрером и приветствовать уважаемых гостей. На этот раз ими оказались супруги лорд и леди Виндзор, Дэвид и Валлис. Сперва ничего замечательного я в них не заметила, если не считать, что леди Валлис не просто красивая женщина, а еще и особа, полная исключительной элегантности во всем: в одежде, манере смеяться, посадке плеч и даже в повороте головы.
После приветствия и коктейлей мы прошли в зрительный зал, где посмотрели фильм «Бургтеатр» со мной в главной роли, — как оказалось, специально по просьбе леди Валлис. Затем отправились в парадно накрытый обеденный зал. Поскольку фюрер предложил руку очаровательной леди Валлис, мне, как хозяйке приема, достался тоже вполне изысканный лорд Дэвид. Неясно понимая, кто он такой, я старалась занимать его светской беседой на своем вполне приличном, но все же не совершенном английском. А он продемонстрировал неплохое знание моих фильмов, объясняя тем, что его супруга — моя почитательница. И подтвердил это кивком головы. И тут я увидела его в профиль и наконец-то узнала! Это был недавно отрекшийся от престола король Великобритании Эдвард Восьмой! Так вот почему такой прием! И почему такая секретность!
