Больше Абакумов не приходил ее допрашивать. Приходили другие — тихие, вежливые, безликие — и почему-то сосредоточились на Геринге, с которым Оленька была знакома меньше, чем с остальными лидерами нацистов. Если не считать дружбы с Эммой, но Эмма о муже почти никогда не рассказывала, держала язык за зубами. Об ее отношениях с мужем приходилось только догадываться, но похоже было, что она была довольна положением первой леди государства, в котором оказалась на то время, пока Адольф не решился жениться на Еве Браун. Но сейчас, после полного крушения нацизма, трудно было понять интерес следователей к бывшему министру безопасности несуществующего государства, тем более что он уже был арестован. Однако неожиданно после нескольких дней таких несфокусированных допросов Оленьку осенило: «Следователи нащупывают пути к огромной незаконно собранной сокровищнице произведений искусства, умело спрятанной Герингом в заранее заготовленных хранилищах».
«Если он заготовил тайные хранилища заранее, — разумно заключила Оленька, — значит, уже предвидел поражение, а вернее, полный разгром Германии. На что же он рассчитывал?» Зная, что Геринг человек умный и предусмотрительный, приходилось только предполагать, что и он надеялся на обещанное фантастическое новое оружие, но ожидания эти не оправдались.
Зато сбылась мечта Оленьки: вечером во МХАТе будет представлен пятисотый спектакль «Вишневого сада», и у нее есть билет в первый ряд. Непонятно, будет ли охранник, должен ведь быть — по протоколу. Но это не ее забота.
Поскольку кремовый костюмчик от Шанель у нее не забрали, она решила, что может опять в него нарядиться; насколько она помнила, в России в театр одевались как на званый обед. И не ошиблась: все сидевшие вокруг нее женщины выглядели роскошно и благоухали духами, в большинстве «Красной Москвой». Кресло, соседнее с Оленькиным, было свободно до последней минуты, и она заподозрила, что оно предназначено для ее охранника. И точно, в последний момент перед подъемом занавеса в рядом оказался не кто иной, как сам Абакумов — это был сюрприз!
Как известно, в пьесе «Вишневый сад» четыре действия, а значит, три антракта, так что у Абакумова была возможность подробно обсудить с Оленькой условия ее благополучного возвращения в Берлин вне поля подслушивающих устройств.
Ей поручалось выяснить, куда Геринг спрятал произведения искусства своей невероятной коллекции. Ольга сказала, что подумает, но думать, по сути, было не о чем: чтобы уехать из Москвы она готова была принять любое предложение, а это предложение было не из самых плохих.
Тем временем подходил к концу последний акт пьесы Чехова, и по окончании спектакля актеры, держась за руки, цепочкой вышли на просцениум.
Оленька не раз играла первые роли и знала, что во время спектакля актеры не различают лиц публики, но, появляясь на просцениуме в прощальном проходе, начинают видеть сидящих в первых рядах. И Оленька приготовилась к тому, что Ольга ее узнает. Это был волнующий момент: она верила, что ее связь с любимой тезкой никогда не прерывалась.
Главным условием ее посещения спектакля был запрет на личные контакты с актерами, но никто не мог воспретить ей вызвать на себя внимание Ольги. Она знала магнетическую силу своего взгляда и сосредоточила в нем всю свою волю. Подчиняясь ее воле, Ольга перевела свой взгляд на Оленьку, и лицо ее дрогнуло.
Не отрывая взгляд от Оленькиного лица, она вырвала кисти рук из ладоней своих соседей и двинулась вдоль занавеса мелкими шажками, скользя спиной по его складкам, пока не добралась до какой-то известной ей точки. Там Ольга чуть-чуть повела плечом, занавес слегка сдвинулся, она с удивительной ловкостью протиснулась за его край и внезапно скрылась из вида.
Абакумов тоже следил за маневрами знаменитой актрисы.
— Куда она делась? — удивился он.
— Это точка, где занавес раздвигается, — любезно объяснила Оленька, портить отношения со всемогущим начальником СМЕРШа не входило в ее планы. — Она проскользнула за занавес.
— Зачем?
— Чтобы упасть в обморок не на глазах публики, — догадалась Оленька и взмолилась: — Виктор Семенович, миленький, позвольте мне хоть на минутку заглянуть за кулисы! Ведь я не видела тетю двадцать лет, а она мне заменила мать! Вы можете пойти вместе со мной и не дадите мне совершить какую-нибудь глупость.
