Локатор робота усиленно вращался.
— Надеюсь, мы сейчас кое-что разгадаем, — сказал штурман-1, довольно потирая руки. Быстро натянув перчатки с нейтритовой прокладкой, он вооружился скальпелем и приступил к вскрытию осьминога. Штурман-2 помогал другу, придерживая чудище.
Жёсткое мясо фиолетового цвета было густо пронизано тонкими белыми нитями, прочными как сталь, и дело подвигалось туго. Когда скальпель вскрыл продолговатый пузырь, на палубу пролилась небольшая лужица тёмно-фиолетовой жидкости. Палуба, сделанная из отличного дюраля, задымилась, и через минуту в ней образовалась дырка величиной с добрую тарелку.
— Не хотел бы я выпить такого молочка, — пробормотал штурман-2, опасливо косясь на неровные края отверстия.
А штурман-1 всё копался во внутренностях осьминога. Наконец он с торжествующим криком поднялся с колен. В руке его блеснул пёстрый шарик аварийного передатчика.
— Видишь, как просто, — сказал штурман-1, впервые за всё время улыбнувшись.
— Но как же… — растерянно сказал штурман-2, — как же так, ведь мы получали из пустыни…
— А вот, — штурман-1 тронул носком сапога труп нырка, опутанный белыми нитями. — Нырки, видишь ли, очень любят таскать пёстрые предметы. Совсем как наши земные сороки. Где-то он сглотнул передатчик, очевидно, утащил из жилья, — а затем отправился на Майский залив, на охоту. Ну, остальное понятно.
— Да, помотались мы, — задумчиво протянул штурман-2, покачав головой.
— И не так ещё приходится иногда, — сказал штурман-1. — Ничего, привыкнешь. Жаль вот, Хо Нен ослеп.
— На Базе, я думаю, поправят.
— Нет, брат, — сказал штурман-1, переводя взгляд на застывшего в неподвижности Хо Нена. — Тут дело серьёзное. Придётся, видно, отправлять Хо Нена на Землю, в Зелёный городок. Там его подлечат как следует.
Вскоре две голубые птицы, плавно махая крыльями, снялись с воды и полетели в сторону Базы.
Это произошло на исходе четвёртого года полёта «Дракона». Речь, конечно, идёт о собственном ракетном времени: на Земле времени прошло куда больше… Но об этом, по молчаливому соглашению, штурман и капитан старались не говорить. На корабле и без того хватало дел. Два человека и шестнадцать роботов, хотя бы и роботов суперкласса, — не такой уж большой экипаж для параболического фотолёта, длина которого составляет добрых тридцать километров.
День начался как обычно.
После кратких докладов роботов, сводившихся к тому, что все системы корабля работают нормально, штурман и капитан уселись за трапезу. Позавтракав, капитан встал из-за стола. Робот проворно собрал и унёс пластиковые тарелки. Штурман понимающим взглядом следил за капитаном, который подошёл к пульту, привычно пробежал глазами по приборам, а затем, будто решившись, быстрым движением задёрнул молнию на груди. На «Драконе» существовало правило: куда бы ты ни направлялся из жилого отсека — хотя бы в соседнее помещение — обязательно должен наглухо «задраить» свой космоскафандр.
— Идёшь, Володя? — спросил штурман.
— Пройдусь в седьмой, — ответил капитан, пряча в карман небольшую плитку поваренной соли.
— Пройдись, пройдись, она уж верно заждалась, — улыбнулся Иван, поправляя запорожские усы.
— Ты со мной? — спросил капитан.
— Нет, мы тут с Киром займёмся одной схемкой…
Капитан Владимир Искра вышел в переходную камеру. Массивный герметический люк бесшумно закрылся за ним. Вспыхнуло автоматическое освещение, и капитан двинулся по пути, ставшему таким привычным за четыре года полёта. Тускло поблёскивали нейтритовые стены узких коридоров, успокоительно мерцали изумрудным светом «кошачьи глаза» аварийной сигнализации, волнообразно бегущие по покатому потолку.
Путь был не так уж близок — километров шесть. Можно было, конечно, воспользоваться подвижной лентой, но капитан предпочёл пройтись. Весело горели множественные солнца, лучи их бежали почти параллельно упругому полу (было раннее утро). Щебетали невидимые птицы. Время от времени налетал упругий порыв ветра, и Владимир Искра с наслаждением вдыхал запах хвои. Детство своё Искра провёл в заповедных сосновых лесах Белорусского интерната, и куда бы потом ни забрасывала его непостоянная судьба астронавта — капитан на всю жизнь сохранил любовь к звукам и запахам соснового леса. Поэтому и кондиционер «Дракона» был включён на «сосновую рощу».
