— Слушаю, — отозвался голос на французском.
— Где частные сыщики? — спросила она.
— К сожалению, мы потеряли их, — виновато отозвался абонент.
Отключив телефон, Элизабет прищурилась.
— Они их потеряли. — И вызвала другой номер.
— Не надо, — остановил ее профессор. — Когда вернется наш человек? — помолчав, спросил он.
— Послезавтра.
В кабинет ворвался Джуй.
— На кладбище были русские. Фотографировали…
— Значит, все-таки проверяют, — профессор хмыкнул.
Боцман, мордатый верзила, и его напарник по кличке Артист, стройный молодой мужчина в светлом костюме, закончив порученное им дело, вышли за ворота кладбища.
— А ты, кстати, неплохо говоришь по-английски, — заметил Артист. — Я этому всерьез так и не научился.
— Я с детства мечтал в мореходку, чтоб в загранку ходить, — вздохнул Боцман. — Поэтому и нажимал на английский. Первый в школе был, — похвастался он. — Но в училище не приняли, а тут частники появились. И я устроился на один торгаш. Был в Китае и Японии. В Японии троих каратэков поломал по бухаре, и кончилась моя морская жизнь. Я самбо занимался и боксом, вот меня Слепой и приметил. Под следствием с ним в Чите были. Мне гоп-стоп шили, но хрен полезло. Слепой, кстати, и помог. Выпустили меня, а через два дня и он вышел. Вот так я к нему и попал. Когда он про Канаду зачирикал, я думал шутит. А выходит, в натуре, Валек Боцман в Канаде! — хохотнул он.
Артист заметил удивленные взгляды идущих навстречу и прошипел:
— Ты не в цирке. Еще раз загогочешь, познакомишься с канадской полицией. Поверь, туда лучше не попадать.
— Понял, — кивнул Боцман. — А когда мы в Москву?
— Через пять часов.
Россия. Анадырь
Князь, отпив из бутылки, полил водкой могилу Моржа и выдал длинную тираду мата. Проходившая мимо старушка, перекрестив его, что-то прошептала.
— Падло гребанное! — не унимался Ваныч. — Так и ушел, ничего не сказав. А ведь знал, сто процентов даю, знал. Не верю я, что Аляска дочь свою похоронил. Бумаги эти… Твою мать и ихнюю тоже. Кто-то воду мутит, а на кой хрен, не понять. — Он еще отпил из бутылки. — Надо Умку шарить. И шкуру эту. Зойка Вензель, кажется. Ну шкура-то наверное ни хрена не знает, а вот Умка…
— Но ведь она звонила, — напомнил Поп. — Получается, есть у нее что-то. Только мы с тобой тут одни, нас запросто могут в вечной мерзлоте закопать. Сам знаешь, не любят туточки на вопросы отвечать. Уезжать надо.
— Есть желание город посмотреть, — возразил Ваныч. — И с Умкой перетереть кое-что. А насчет того, что могут в вечную мерзлоту… Чукчей бояться — на Чукотку не летать. Чукчи, они только в анекдотах смешные и придурковатые. Когда я с Ангарки ушел, меня один на собаках почти сутки вез. И все время пел. — Князь засмеялся. — Я спросил, что за песня такая? А он говорит, что, мол, что вижу, про то и пою. Зарезали его, бедолагу. На всякий пожарный, чтоб ментов навести не мог. Правда, он сумел одного подстрелить, а еще одному перо в печень сунуть. Ему в затылок пулю всадили, а потом ножами били. Надо извозчика ловить и на хату набиваться. В гостиницу желания нет, все-таки приграничный район.
Увидев трехдверную «Ниву», Ваныч замахал рукой.
У кровати больного старика сидели Умка и Шаман в наряде береговых чукчей, расшитом грубыми нитями, лоб и щеки украшали татуировки красного, синего и черного цветов. Их разговор прервал вошедший молодой чукча.
— Приехали двое, — сообщил он. — На кладбище сразу покатили. Один матерился и по-всякому Моржа полоскал. Князь его вроде кличут. И Поп какой-то, но не похож он на попа.
— Сколько с ними парней? — явно испуганно спросил Умка.
— Их только двое, — ответила из соседней комнаты Зоя. — Они квартиру сняли, у таксиста.
— Видно стукнули им про мой базар с Моржом. Интересно, кто они…
— В годах оба, — сказал чукча. — У одного печатка…
— Значит, вор в законе, — кивнул Умка. — Интересно, кто же это?
— А тебе какая разница? — взглянул на него Шаман. — Зря ты влез в дело Моржа. Небо говорит, что примет тебя дно морское из-за твоей глупости.
— Хорош каркать, — огрызнулся Умка. — Я знаю, что делаю. Не хочу прожить все время тут, мне эта тундра… — Он замолчал.
