— ДНК! — коротко бросила Стефани. — Только это может нам дать уверенность.
Дверь распахнулась, к ним в комнату вошли пятеро с пистолетами и Нина.
— Скажешь, что это я родила дочь Аляски, — потребовала она.
— Я могу сказать, что угодно, но в любом случае потребуется анализ ДНК. Конечно, вы можете убить нас, но что это изменит… Ничем помочь не могу. Моя работа заключалась в том, чтобы найти вас.
— Но Вика — дочь Аляски! — закричала Нина.
— Я не верю вам, — не скрывая разочарования, вздохнул Мердок. — Если бы это было действительно так, вы бы не угрожали оружием, а просто сделали анализ.
Нина подошла к окну и, опустив голову заговорила:
— Я не спала с Алясиным. Хотела, но ничего не вышло. Он просто не смог. Шляхтич, задумав свой ход, заверил, что все будет хорошо, и я решила подыграть. Сейчас скажу правду, разумеется, не за спасибо. — Она повернулась к Мердоку. — В Пензенской области живет Антоненко Оксана Петровна. Она была любовницей Аляски и родила в одно время с русской, у которой умерла дочь, скончалась и сама роженица. Аляска ждал ребенка от Антоненко и поэтому был в родильном отделении клиники. Он назвал дочь Викой, но не хотел, чтобы точно знали, кто именно его дочь. Виктория родилась в девяностом году в клинике Рудельта Фальконга. Алясин дал Оксане денег и отправил в Россию. Купил ей хороший дом в Пензенской области. Точного адреса не помню. Но Пензенская область, это точно. Она была судима, у нее кличка Зимушка. По крайней мере так ее называл Аляска. Мы с ней дважды дрались из-за него… Точнее, из-за его наследства. Я сказала вам правду, а теперь убирайтесь, и пусть Шляхтич горит в аду. Он сказал, что сделает все, чтобы вывести американцев на меня, мне надо просто поставить фотографию Алясина на видное место и внушить Вике, что она его дочь, назвать клинику…
Мердок кивнул Китайцу. Ли положил на стол пакет.
— Здесь десять тысяч, — сказал Мердок. — Если окажется, что та женщина действительно имеет дочь-наследницу, вы получите еще двадцать. А сейчас повторите, пожалуйста, все, что вы о ней знаете. — Он включил диктофон.
Надежда Сергеевна, сидя в кресле, просматривала подшивки старых газет. Найдя то, что искала, прочла: «Погиб русский авантюрист Алясин. К нему у правоохранительных органов СССР осталось множество вопросов. Но волнует деловой мир Дальнего Востока по-настоящему один. Кто будет наследником Золотой Долины севера Хабаровского края, где, по словам, точнее, прогнозам Алясина, огромные залежи золота. Алясин за три месяца до смерти выкупил Долину и стал хозяином довольно большого участка. Кто получит золотые залежи Долины? У Алясина нет детей или близких, могущих претендовать на его участок и на довольно внушительный счет в швейцарском банке».
Отложив подшивку, взяла «Коммерсант»: «В США обнаружены две могилы, — сообщала газета. — Видно, висевшее над Алясиным проклятие убило и мать, и дочь». Кривая улыбка скользнула по губам Надежды Сергеевны. Она открыла фотоальбом. На большой фотографии худощавый бородач обнимал за плечи русоволосую женщину. Перелистнув, увидела на снимке себя, молодую, в белом подвенечном платье, и мужчину примерно того же возраста. Вздохнув, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
— Мама! — окликнула ее вбежавшая Вика. — Мне Виталик письмо и фотографии прислал. Как он тебе? — положила она перед ней снимки.
Надежда Сергеевна взяла один и увидела Сиротина. С карабином на плече, в камуфляже. Взяла второй. Виталий держит в руках рыжую лису. На третьем он вместе с Марецким около убитого медведя.
— Это шатун, мама, — сказала дочь. — Загрыз бабушку и девочку маленькую. С зимы ходил по сопкам. Представляешь?
— Ты всерьез увлечена этим детдомовцем? — неприязненно спросила мать. — Ты хоть понимаешь…
— Я тебя понимаю. — Дочь сгребла фотографии и ушла.
— Кстати, — спохватилась Надежда Сергеевна, — тут твой разжалованный офицер задержал опасных преступников. Они бежали из колонии. Убили егеря, семью на подстанции и милиционера. Потом захватили женщину, независимую журналистку, а твой герой спас ее. Можешь полюбоваться. — Она развернула «Комсомольскую правду».
