— Мы его с собой или как?
— Здесь поговорим.
— И чего полезного он может сообщить? Просто моет золото на лоток у Деда, — пожала плечами Кристина.
— Слушай, ты, — ожег ее взглядом Геракл, — заткнись и собирай ягоды. Ясно?
Рыжебородый зашевелился.
— Ни хрена себе, — тряхнул он головой и сел. — Шишак на макушке.
— Кто знает, где внук Деда? — спросил Удав.
— Скорее всего, Анка. — Рыжебородый поморщился. — В последние дни она повеселела и с Дедом ладит. Он ей что-то обещал. Его москвич завел про то, что, мол, мать — это для маленького всё. Анка в слезы…
— Где ее можно выхватить?
— Она без охраны сейчас не ходит. Четверо постоянно с ней.
— Всего-то, — ухмыльнулся Садист. — Короче, вот что. — Он посмотрел на Кристину — Ты дороги здесь хорошо знаешь?
— Знаю, — сердито ответила она.
— Будем считать дело наполовину сделано.
Он резко ударил ребром ладони по горлу Медного. Тот рухнул на траву. Садист и Геракл подхватили его, оттащили вверх по склону и опустили глубокую яму.
— Когда его хватятся? — спросил Удав.
— Часа через три, — сказала Кристина. — Он с оружием и лотком, значит, пошел мыть золото. Успеем. Пошли.
— Даже не верится, что в воскресенье я увижу сына, — вздохнув, счастливо улыбнулась Анна.
— Если не будешь болтать про это, — прошипел Дед. — Разжалобил меня этот москвич. Все думали, что Михаилу уж лет семнадцать. Старые, кто знает правду, молчат, понимают, что враз на кол посажу, остальные ни имени его, ни возраста не ведают. Послезавтра поедешь у сыну. Тебя Росомаха с Медведем повезут. Мужики надежные, крепкие. Поедете на поезде. До станции мы тебя все проводим. Дальше в поезде втроем поедете. Куда, узнаешь потом. Не серчай за недоверие, постарайся понять меня. Ведь нет более никого из рода нашего. Один Мишка остался. Я ж все для него делаю. Ну и для тебя, значится. Так что не серчай, — повторил он.
— Медного завалили, — ворвался в дом Якут. — Джуна рвется к стланику, а я не пойму, чего. Не лает, не рычит, просто рвется. Вспомнил, там яма. Заглянул — Медный. Карабин и все остальное при нем. Кончили его совсем недавно, кровь еще изо рта идет. По горлу шибанули. Я Росомахе сказал, тот с Алтыном по следам пошел. Четверо их и баба. Мужики бывалые, след в след ходят и ветки не ломают. Они, видать, к дороге пошли, значит, тачка там. Росомаха номер запишет, будем знать, на кого эти мальцы работают.
— Вояки, мать их, — разглядывая в бинокль четверых мужчин и женщину, сквозь зубы процедил Росомаха. — По ручью пошли. Видишь, ноги не вытаскивают, это чтоб брызг на камнях у берега не было. Возвращаемся.
— Может, положим? — азартно предложил Алтын.
— Отсюда бить, как в темноте, — поморщился Росомаха, — не попадем, а у них три снайперских, они нас зараз положат. Так что пошли.
Один из идущих резко развернулся, сорвал с плеча винтовку и выстрелил. Пуля попала в бинокль, который только что отвел в сторону Росомаха.
— Видал? — шумно выдохнул он. — Не отведи я бинокль, хана бы мне. Уходим в темпе.
— Значит, нашли Медного, — сказал Геракл. — Бегом!
— А ты бегать умеешь? — спросил Кристину Садист. Она, не ответив, легко побежала вперед.
— Теперь можно и по берегу, — выскочил из ручья Геракл.
— Ну Соломон! — выбравшись на сопку, прохрипел Росомаха. — Еврейская морда. Всё вась-вась, мол, вы мне только мех несите, а сам людей нанял. Или ему их прислали. Дед прав, охота за внуком началась. Но Соломон-то здесь каким боком? Не понимаю.
— Не было там Соломона, — убежденно сказал Алтын.
— Ты бабу видел? Это Кристинка, верная собака Соломона. И дерется, и стреляет отлично. Она у этих четверых за проводника. Медный, видно, что-то им слил, сучара поганая. Я заметил, что в последнее время он в Биробиджан кататься начал. Мужики спрашивали, чего он туда ездит, говорил, паскудина, евреечку себе нашел. А он к Соломону ездил.
— Ништяк ты машину водишь, — похвалил Кристину Геракл. — Молодец. И тайгу знаешь. Стрелять-то умеешь?
— Я умею всё. И приласкать, и зарезать.
Сидевшие сзади переглянулись.
— Как будем действовать дальше? — спросил Геракл.
— Лично я забросал бы эту хижину гранатами, после того как Анка выйдет, — заявил Садист.
