— Ты готовил текст? — сощурила глаза учительница. Юрка вздохнул и разложил учебник. — Бигининг плиз, — пригласила Тамара Петровна. — Начинай.
Юрка вздохнул и, задыхаясь, прочитал:
— Вхат из уоур намэ?
— Что ты тужишься? — скривилась Тамара Петровна. — Стелла, прочти как следует.
— Вот из ё нейм? — бойко отчеканила Хван и ловко поймала на лету одобрительный взгляд учительницы.
— Читай дальше, — обреченно разрешила Юрке Тамара Петровна.
Юрка вздохнул и послушно заворочал булыжники слов:
— Хав олд аре уоу?
Все засмеялись.
— Поздравляю, Воронов! Ты, действительно, исправил двойку. На единицу…
И тут в класс без стука вошел директор школы
Мумин Ахмедович.
— Проходите, товарищ лейтенант, — сказал он, обращаясь к кому-то, все еще стоявшему за дверью. И к нам вошел мой старый знакомый — лейтенант милиции Курбанов — тот самый, который помогал мне в Ташкенте около цирка караулить невинно пострадавшего из-за меня владельца газика.
— Садитесь, ребята! — махнул рукой Мумин Ахмедович и обратил взгляд ко мне:
— Балтабаев, встречай — это к тебе и твоим друзьям.
Я поднялся из-за парты, не зная, что говорить. Но заговорил сам милиционер.
— Нужна ваша помощь, ребята.
Он подошел к столу, за которым сидела изумленная Тамара Петровна, достал из кожаной сумки большой конверт и высыпал из него на стол фотографии.
— Мы нашли машину с номером, который уточнили по телефону. Помните, Мумин Ахмедович?
— Это я уточнил! — хвастливо сообщил Васька Кулаков. — Это я запомнил! — и он обвел класс гордым взглядом.
— Все верно, — кивнул лейтенант Курбанов. — Товарищ Кулаков помог нам уточнить номер машины — тринадцать — тридцать, и мы ее разыскали. Но прежде, чем передать дело в рыбоохрану, мы хотели бы, чтобы вы посмотрели на эти вот фотографии. Нужно
исключить возможность ошибки.
Я подошел к столу, который был весь устлан сейчас фотографиями.
— Погляди, есть ли среди них знакомые? — предложил лейтенант.
Я без труда выбрал снимки браконьеров — бородача и его спутника.
— Хорошо, — кивнул лейтенант. — А теперь пусть подойдут те, кто был с тобой у озера.
Первым поднялся Васька, а за ним подошли к столу Сервер, Юрка, Мубар… Браконьеров узнали все. Лейтенант Курбанов перевернул указанные нами карточки: на их обороте стояли карандашные кресты.
— Все верно, они! — заключил милиционер. — Братья Шахабовы.
И стал собирать фотокарточки.
— А что теперь будет? — спросил я.
— Теперь этим будет заниматься уже рыбоохрана. И суд. Имейте в виду: возможно, вы еще потребуетесь как свидетели.
— А что? — вскочил Васька Кулаков. — Лично я всегда готов помочь правосудию!
Я не выдержал и процедил сквозь зубы.
— Тише, Кулак! Еще неизвестно, за кого тебя на суде посчитают — за свидетеля или за браконьера…
1:0 в пользу личного примера
— На море, — сказал вдруг Акрам, — мамсикам и болтунам делать нечего.
— Это кто мамсик? — обиделся я на брата.
— А хотя бы и ты! — безжалостно усхмехнулся Акрам. — Я ведь читал твою газету «Улыбка» — смех да и только.
Я насторожился:
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что ты только и умеешь, что пером и языком чесать, да товарищей критиковать. Можно подумать, что руки у тебя еще и не родились.
Я уставился на Акрама — яснее от его слов не стало. А Акрам продолжал:
— Ты ведь уже заклевал в своей стенгазете тимуровцев Костю и Замиру. Всюду у тебя плохие они — бабкам не помогают, а только варенье и самсу истребляют
у них с завидной скоростью.
— Все верно! — запальчиво воскликнул я. — Им Грызун помогает.
Акрам резко поднял руку, и слова мои, будто наехав с ходу на этот шлагбаум, смешались и рассыпались.
Я умолк.
— Помолчи, — мягко сказал Акрам. — Молодой ты еще, салажонок. Послушай, что брат говорит — может, сгодится.
Я кивнул, дескать, говори — смиренно внимаю.
— Ну так вот, — вздохнул Акрам. — Личного примера не вижу.
— Это как еще? — растерялся я.
— Очень просто… Урюк, говоришь, у бабки Натальи воробьи рубают? А ты пробовал собрать его?
— Не я ведь тимуровец! — обиделся я. — Костя и Замира у нас за бабку Наталью головой отвечают.
— А кто у вас за них головой думает? — улыбнулся Акрам. — У тебя ведь что получается — газета твоя критикует, а воробьи грамоте не обучены и газет не читают.
