— Костенко Влади…
— Знаю, знаю, Владислав Романович… В связи с чем ваших коллег заинтересовал наш металл?
— Он не коллег заинтересовал, а меня…
— Вы же в отставке, насколько мне известно… А дело по убийству Ястреба поручили вести капитану Строилову… Вас утвердили внештатным консультантом…
— Хорошо работаете, — заметил Костенко. — Мне еще об этом не сообщили… Откуда этот Строилов?
— Из академии, Владислав Романович… С кафедры следственной работы.
— Я должен понять вас так, что разговаривать вы намерены с ним? Консультант, да еще внештатный, вас не устраивает?
— Ну почему же… Мы готовы побеседовать с вами и ответить на те вопросы, которые входят в нашу компетенцию…
Кто же меня эдак-то подсек, подумал Костенко, я ведь в рапорте черным по белому написал, что прошу разрешить мне довести до конца прерванную (не по моей вине) работу. Ей-ей, как скорпионы в банке…
— Тогда я изложу суть дела, а вы уж решите, вправе ли мне отвечать или нет, ладно?
Назарян и особист кивнули одновременно, однако Назарян при этом мельком глянул на большие часы с вестминстерским боем, стоявшие в углу кабинета.
— Итак, вчера шилом или, если хотите, штыком был убит киоскер Ястреб, имеющий… имевший выходы на человека, который контактирует с неким американцем… Ястреб сидел в одном лагере со спутником американца, — отбывал срок за садизм: до пятьдесят третьего был следователем МГБ… Номер «Волги» использовали с чужой машины, сворачивали отверткой, в ней тоже обнаружена примесь вашего хитрого металла… Ночью была убита женщина, ее ударили ребром ладони по шейным позвонкам, а потом бросили под машину… У нее дома продолжается обыск, и я… точнее, руководство группы… сориентировали оперативных сотрудников на поиск всех металлических предметов — нет ли там каких статуэток, ножичков или вилочек с примесью вашего металла. Вот, собственно, и все.
— Что значит старая гвардия, — заметил особист. — Весь доклад — две минуты.
— К понятию «старая гвардия» я чаще отношу Молотова или Кагановича, — отрезал Костенко.
— Мерзавцы, конечно, но работать умели, этого у них не отнимешь… Авиационные заводы во время войны ставили за три месяца, — заметил Назарян.
— Только потому, — сказал Костенко, — что Байбаков вымаливал у Берии дополнительное питание для каторжан, в основном партработников ленинской поры… Строили, действительно, быстро, но похоронили там не менее ста тысяч большевиков…
Словно бы стараясь уйти от этой темы, особист поинтересовался:
— У вас есть оперативные данные на американца?
— Я допрашивал его в свое время…
— Вы же не служили в ЧК…
— Этот американец меня интересовал с восемьдесят первого… Впрочем, — отыграл Костенко, — он был русским, эмигрировал, шел по моему профилю, по делу «катал». Аферы, но с выходом на мафию… Для вас, полагаю, он интереса не представлял… Другое дело — человек, который возил его на машине с фальшивыми номерами до пятьдесят третьего, повторяю, был майором или подполковником бывшего МГБ… Потом его судили и дали пятнадцать лет…
— Фамилия?
Костенко улыбнулся, ответив вопросом на вопрос:
— Фамилия? Если б я знал всех, кто сидел в Саблаге по делам Берии или Абакумова, я бы назвал фамилию…
— Ни фото, ни робота?
— Есть фоторобот.
— Можно взглянуть?
— Зайдите к капитану Строилову, он теперь шеф… Но по роботу его опознал убитый, Михаил Ястреб. Кличка у этого садиста была Хрен.
— Можно познакомиться с вашей разработкой? — спросил Ромашов.
— К начальству обращайтесь…
— Мы дадим наше заключение по металлу завтра к вечеру. Согласны, Иван Спиридонович? — Ромашов обернулся к Назаряну.
— Не успеем. Дня через три. И потом нам нужен этот самый штык… Завтра не успеем.
— Время теряем, — сказал Костенко.
— Мы пришлем ответ завтра вечером, — повторил Ромашов.
Дружески распрощавшись, уже возле двери, Ромашов остановил Костенко вопросом:
— Это поможет раскрытию обстоятельств убийства Федоровой, Владислав Романович?
Костенко сдержался, чтобы не повернуться на каблуках, так неожидан был вопрос. Положил руку на медную ручку массивной двери, спросил:
— У вас было слишком мало времени, чтобы узнать о моей причастности к расследованию убийства Федоровой.
