— Я сказал вам, — ответил Пардальян, глядя прямо в глаза Фаусте, — что пока я жив, вы не будете королевой Франции. И я готов вам это повторить.
— Это означает, что вы станете сражаться со мной?
— Да, насколько хватит моих сил, — ледяным тоном ответил Пардальян.
— Хорошо ли вы подумали?
— О принцесса, вы подарили мне для раздумий целый день и две ночи. Уверяю вас, этого более чем достаточно.
Вальвер и немой свидетель этой сцены д'Альбаран с восхищением наблюдали за словесным поединком двух давних врагов. Пардальян — невозмутимый, с легкой улыбкой на губах, Фауста — холодная и надменная — оба говорили так, словно речь шла о ничего не значащих пустяках. Никто и не подумал бы, что речь шла о жизни и смерти участников беседы, а также об участи многих людей, среди которых был и венценосный ребенок Людовик XIII.
Тем временем Фауста бесстрастно произнесла:
— Так, значит, вы бросаете на произвол судьбы свою внучку?.. Хотите горя собственным сыну и невестке?
— Я никого не собираюсь бросать и никому не желаю горя, — без тени тревоги в голосе возразил Пардальян.
И с равнодушным видом, который не раз вводил в заблуждение его противников, он заметил:
— После долгих размышлений я пришел к выводу, что судьба моих детей зависит прежде всего от того, хватит ли у меня сил одержать победу над вами. Вопрос в том, как долго будет продолжаться наш поединок и кто выйдет из него победителем. Я убежден — я уже говорил вам об этом и теперь лишь повторяю, — что в проигравших останетесь вы. Так что участь моих детей решится сама собой. Что же до времени… видите ли, мне кажется, что борьба наша не затянется. Иначе и быть не может.
— Так, значит, вы надеетесь забрать у меня крошку Лоизу?
— Я не надеюсь — я уверен.
Последние слова Пардальян произнес с таким нажимом, что Фауста невольно вздрогнула. Однако принцесса мгновенно взяла себя в руки.
— Что ж, попытайтесь, — злорадно улыбаясь, ответила она.
— Простите, — ответил Пардальян, — я вовсе не утверждал, что стану разыскивать девочку. Я даже не говорил, что заберу ее; вы сами это сказали.
— Но вы сказали, что уверены в этом. А чтобы забрать девочку, ее надо найти. А чтобы найти, надо искать. Ищите, Пардальян, ищите — и мы посмотрим, удастся ли вам найти ее.
Первый раз за всю беседу она прибегла к легкой иронии. Было ясно, что она совершенно уверена в своей победе. Пардальян хорошо понял ее. Однако и он еще не потерял веру в себя. Поэтому, ехидно улыбнувшись, он ответил:
— Я не стану ее искать, не стану забирать. Вы сами вернете мне девочку.
— Вам так кажется, — улыбнулась Фауста.
— Так оно и будет, — церемонно поклонился Пардальян. И, выпрямившись, повторил, выделяя каждое сказанное им слово:
— Вы сами вернете мне девочку… и сделаете это с радостью.
— Ну, это мы еще посмотрим, — ответила Фауста, скрывая ярость под обольстительнейшей улыбкой.
Затем она добавила:
— Кажется, нам больше нечего сказать друг другу.
— Согласен, — холодно подтвердил Пардальян.
Все вежливо раскланялись, и Пардальян проводил гостей до порога. Еще раз изящно поклонившись, принцесса и идальго вышли.
Но прежде чем удалиться, Фауста обернулась и гневно воскликнула:
— Берегитесь, Пардальян, ибо клянусь вам, что я не пощажу ни вас, ни тех, кто будет с вами.
— Значит, мы станем защищаться, — ответил Пардальян.
Фауста спрятала лицо в воротник плаща и удалилась; золотые шпоры ее высоких сапог звенели по каменным плитам пола. Следом своей тяжелой походкой шел великан д'Альбаран.
Пардальян закрыл за посетителями дверь и вернулся к Одэ де Вальверу:
— Вот теперь, мой юный друг, борьба началась. Тигрица выпустила когти, и скоро мы почувствуем их на своей шкуре.
Нисколько не взволнованный Одэ де Вальвер ответил:
— Будьте спокойны, сударь, мы сумеем быть бдительными. Что же до остального, то Мы, слава Богу, не из тех, кто покорно дает сожрать себя.
Пардальян довольно улыбнулся.
