Все трое двинулись вниз, и Гервард за ними. Гвинет слышала, как они бродят по первому этажу, проверяя двери и окна. Лязгнул засов на входной двери. Наконец, отец с Гервардом поднялись обратно. Джефри хмурился, а у Герварда глаза горели от возбуждения.
— Что такое? — спросила Гвинет.
— Замки целы, — мрачно ответил отец. Ничего не сломано, ничего не разбито.
— То есть получается, что кто-то впустил грабителей? — недоверчиво переспросила Гвинет. — Не может такого быть!
— Никто и не говорит, что это сделал кто-то из нас, — успокоила её Айдони. — Наверное, один из них спрятался в общем зале, дождался, пока все разойдутся, а потом открыл дверь. Мы же не заглядываем под каждый стол перед тем, как закрываться!
— Теперь будем, — мрачно пообещал Джефри Мэйсон. Айдони вздохнула и подошла к вышивальщице, бледным изваянием застывшей в дверном проёме.
— Пойдёмте, госпожа ле Февр. Давайте-ка, я уложу вас в постель. Все в порядке, всё кончилось…
— Я глаз не смогу сомкнуть! — ломая руки, простонала Марион. — А вдруг они вернутся?
В глазах Айдони мелькнуло раздражение.
— Не волнуйтесь, дорогая, — проговорила она мягким голосом. — Ложитесь в постель, успокойтесь. Я принесу вам горячего поссета[5].
— А можно, ваш славный Уот ляжет в коридоре у меня под дверью? — спросила Марион, глядя на Айдони умоляющим взглядом.
— Ну, если это вас успокоит… — вздохнула Айдони.
Теперь, когда опасность миновала, Гвинет наконец-то почувствовала, как продрогла. И когда матушка велела им с Гервардом отправляться в постель, она не стала возражать.
— И что всё это значит? — спросил Гервард, карабкаясь по лестнице. — Что им было надо, а?
— Тот, первый, что-то искал, — ответила Гвинет, вспомнив склонившуюся над сундуком тёмную фигуру.
— Странно было бы искать что-то ценное у нас в комнате, — резонно заметил Гервард.
В комнате стоял промозглый холод. В распахнутое окно ярко светила луна. Пахло дымом — несмотря на открытые ставни, едкий запах так и не выветрился. Гервард сбросил обгоревшее покрывало с кровати и свернул его в узел.
Гвинет дождалась, пока брат завернётся в оставшиеся одеяла, и закрыла ставни, погрузив комнату в темноту.
— У отца есть какие-то деньги, — размышляла она, ощупью пробираясь к кровати. — Но не так уж и много, чтобы посылать за ними целую пропасть народу. А сколько их было, Гервард?
Гвинет залезла в кровать и соорудила себе тёплый кокон из одеял.
— Четверо, — ответил Гервард и зевнул. — Может, пятеро. И, знаешь что?
— Ну?
— Мне кажется, я узнал одного. Не то, чтобы разглядел, но он был такой низенький и плотный. По-моему, это Осберт Теллер.
— Кто?
Гвинет рывком села на кровати.
— Не может этого быть! Мастер Теллер работает на Вазима Хараба!
Её удивило не то, что Осберт Теллер замешан в ограблении. В конце концов, этот неприятный карлик работал раньше у мастера Фримена и занимался изготовлением фальшивых мощей, так что о честности его думать не приходилось. Но после того, как Риса схватили, он сбежал и нанялся на работу к мавританскому купцу, колесившему со своим фургоном по всей Англии. В последний раз Гвинет и Гервард видели его в Уэллсе, но с тем же успехом он мог сейчас находится в любом другом городе.
— Осберт Теллер мог вернуться в Гластонбери, — заметил Гервард. — Я уверен, что это был он, правда! Ты его не видела, он пробежал по коридору, когда тот, другой, тебя держал.
Гвинет снова легла и попыталась привести в порядок мысли.
— Ну и что всё это значит? — пробормотала она вслух.
Ответом ей был громкий храп Герварда.
Наутро матушка разрешила Гвинет и Герварду поспать подольше. Когда они, наконец, спустились, госпожа ле Февр разговаривала со своим слугой у подножия лестницы. Слуга только что вернулся, и даже не успел снять забрызганный грязью плащ и сменить сапоги. Грабителей он не догнал.
Гвинет даже представить себе не могла, что госпожа Марион способна так сердиться. Лицо её было белым от ярости, нежные пальцы скрючены, словно птичьи когти.
— Почему ты не выполняешь приказы, Худ? — возмущалась она.
— Я делал то, что считал нужным, — заявил слуга. Гвинет была потрясена прозвучавшим в его голосе пренебрежением. — Не думал, что вам угодно будет вечно держать меня под рукой, как связку ключей!
