Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю - страница 39
— Велел. Живет барином, на собственной машине раскатывает. А работы почти никакой… Мозоли от весел давно посходили.
— Адрес дашь?
— Ни к чему он тебе. Даже лишний. Письмо передать — пожалуйста, передам.
— Говоришь, барином живет, а адреса назвать нельзя. Хорош барин!
— Лучше быть барином без адреса, чем голодранцем с адресом.
— Это уж кому что нравится… А почему ты сам не объявился? Или ждал, пока Ромка разыщет?
— Надобности не было.
— А теперь есть?
— Раз уж встретились, то появилась.
— И чего ты хочешь?
— Это уже другой разговор. Вижу, помнишь ты еще муженька.
Ромку удивляло необычайное спокойствие матери. Не кричит. Не плачет. Разговаривает со Скайзгрисом так, словно не палач и убийца перед ней, а просто знакомый, которого она давно не видела.
— Значит, дружки вы сейчас с Антанасом?
— Выходит так, — криво усмехнулся Скайзгрис.
— И давно?
— Да лет с десяток.
— Угу…
И тут мальчик понял, что его мама не верит ни одному слову бандита, что она напряженно думает, как выбраться из западни, в которую они попали. А Ромка ничем не может ей помочь. Был бы он сейчас наверху!
Скайзгрис встал. Рубка была низкой, и он ходил по ней, наклонив голову, словно разыскивая что-то по полу.
— Где работаешь? — спросил он.
— На рыбной базе.
— Ага…
И Скайзгрис снова зашагал по рубке. Мать сидела не шевелясь. Безжизненное лицо ее почему-то напомнило Ромке слепую женщину, которую он видел как-то в Клайпеде. У той тоже были широко распахнутые веки и навечно застывшие хрусталики глаз.
— Должность какую занимаешь?
— Заведующая…
— Ну?! Тогда сам бог устроил нашу встречу!
— Бог? Ты о боге?
— Может, ожидала, что Карлу Марксу молюсь? Ха-ха-ха!
Ромка застонал. Мать бросилась к нему. Как только материнское ухо оказалось поблизости от его губ, Ромка исступленно зашептал:
— Все врет, гад! Все врет!
— Очухался наконец? Вот и порядок. Расскажу отцу, какой ты у него герой.
— Нету у меня отца, — угрюмо отозвался Ромка. — Погиб!
— Что ж, пусть будет так… Не хотите ли кушать, гости дорогие? Консервы, рыбку бог послал…
— Ужинала.
— А ты, молодой человек?
Вместо ответа Ромка повернулся к стенке.
— Брезгуешь?!
— Голова болит у него, — заторопилась мать. — Пусть поспит.
— Пусть… Ты тоже ложись. Разговор будет потом.
Коптилка погасла. И стало совершенно темно. Ромка почувствовал, как рядом легла мама. Раздались тяжелые шаги, слегка скрипнула дверь.
— Бежим! — предложил мальчик.
— За порогом — смерть!
— Я проберусь.
— Спи!
— Нет…
Но сон пришел сразу. Навалившись на измученного мальчика, он легко одолел его.
Разбудил Ромку шепот матери. Она склонилась над рундуком, поправляя на нем одеяло.
— Звал… Постарайся услышать…
И вышла, оставив дверь приоткрытой. Было уже утро. Через переднее стекло виднелся небольшой клочок серого неба, зажатый меж пароходных бортов. Голова болела меньше. Только на лбу вспухла здоровенная шишка.
— Спит? — донесся голос хриплого.
— Измучился…
— Ничего — до свадьбы заживет. Благодари бога, что хватил его кулаком, а не рукояткой пистолета. Ха!
— Что надо? Говори.
— Отойдем подальше. В нашем деле чем меньше ушей, тем меньше шансов попасть на тот свет.
Стало плохо слышно. Видимо, бандит отвел мать на самый нос катера. Ромка мягко скатился с рундука и подполз к двери. Прильнул ухом к щели.
— …пригонишь моторку. К кладбищу. Не забудь только бачок доверху бензином заправить. Ясно? Мальчишка останется тут. Выдашь — ему конец! Поняла?
— Знаю, с кем говорю.
— Вот и хорошо, что не забыла, кто такой Вацис Скайзгрис. Ха!
Ромка поежился. Ну и смешок! Ромка кусал губы. Кусал до крови, чтобы заглушить боль сердца.
— Значит, договорились? Ждать у меня нет времени.
— Дай подумать…
— Что ж, думай. Моторка не спичка… Да, еще забыл. Может, вместе со мной за море? К муженьку любимому? Ха!
— Времени сколько?
— Скоро девять… Туман. К вечеру еще гуще будет… Так что ехать нужно сегодня. Иди!
Ромка метнулся обратно на рундук. Укрылся с головой.
— Спит? — еще раз спросил хриплый.
— Спит.
— Так ты думай…
Скайзгрис прошел к столу. Стал есть. А Ромке почему-то совсем не хотелось. И мама не притронулась к еде. Села возле сына на рундук, подперла голову руками.
