Но Софи не могла последовать примеру лондонского общества и оставить эту историю в прошлом. Её терзали мысли о снимке из Каира. Ей хотелось знать правду. Как родители познакомились с Бароном? Не был ли он причастен к внезапной смерти отца? Софи потратила несколько часов на то, чтобы перебрать и внимательно изучить всё, что осталось ей в наследство: письма, бумаги, открытки – но не нашла там ни слова ни про Барона, ни про Каир. Не будь у неё фотографии, она бы решила, что это глупые выдумки.
Софи перестала обсуждать Барона с друзьями. Они уже устали от этих разговоров. В последний раз Лил сказала с заметной долей раздражения: «Он не вернётся, Софи! Я понимаю, почему ты никак не можешь успокоиться, правда понимаю. Но вселенная вокруг него не вертится. Ну и не знаю, как тебе, а мне хочется навсегда забыть о Бароне. Этот монстр хотел подорвать "Синклер" и нас вместе с ним, он отравлял жизнь несчастным в Ист-Энде… Он бы убил нас, будь у него возможность! Но теперь подручные Барона в тюрьме, под замком, а сам он исчез, и я этому только рада».
Софи в сотый раз окинула взглядом свою коллекцию газетных вырезок и фотографий в надежде извлечь из них что-нибудь полезное. Затем стала перебирать своё ожерелье из зелёных бусин, которое досталось ей от матери. Да, с Лил и другими нет смысла обсуждать Барона, но сама Софи была твёрдо намерена докопаться до истины, даже если её нельзя будет никому раскрыть.
Софи выдвинула ящик комода и достала из него лист бумаги, перо и чернила. Остался всего один человек, которого можно расспросить о поездке отца в Египет, – её старая гувернантка. Софи знала, что мисс Пеннифизер уехала в Индию и заботится там о детях одной английской семьи. Письмо будет идти очень долго, но попытаться стоит. Она взяла в руки перо и начала писать:
«Дорогая мисс Пеннифизер…»
Лео смотрела на бумагу, пытаясь сконцентрироваться на шуршании карандаша и скрипе угля, и жужжание голосов стало постепенно затихать. В Античном зале всегда было шумно, и здесь Лео особенно остро ощущала потребность в тишине и покое, к которым она так привыкла. Студенты сидели за мольбертами в просторном, хорошо проветренном помещении, в окружении гипсовых копий античных статуй, благодаря которым Античный зал получил своё название. Первогодки проводили в нём по много часов каждый день, осваивая законы пропорций и форм.
Сегодня Лео выбрала своей моделью нимфу в хвойном венке: она напоминала ей о статуях в длинном коридоре в Уинтер-холле, которые Лео не раз переносила на бумагу. Приятно было рисовать что-то родное и знакомое. Уверенные росчерки карандашом умиротворяли.
Это единственное, что здесь было знакомого. Всё остальное казалось странным и чуждым.
Комната, словно пустой холст, слепила белизной стен, фигур, рукавов юноши, который сидел рядом с Лео. У неё защемило сердце, когда она посмотрела на кружок незнакомцев. За неделю она успела запомнить некоторые лица: вот молодой человек с аккуратно уложенными усами, вот высокая девушка с дурной привычкой грызть карандаши, а вот рыжий, веснушчатый мальчишка с северным акцентом. Лео украдкой взглянула на них из-под ресниц. Ей нравилось рассматривать одежду своих одноклассников: лёгкую блузку в мелкий цветочный узор, шарф в «индийский огурец»[3].
Больше всего Лео привлекали необычные наряды одной девушки, которая всегда надевала яркие цветные чулки и разномастную обувь. Сегодня один из её сапожков был красным, а второй – синим. Лео слышала, как сосед девушки обратился к ней «Конни». Лео нравились её непослушные кудри и вечно надутые губы. Было бы здорово, если бы Конни согласилась ей позировать. Тут Конни заметила, что Лео на неё смотрит, и нахмурилась. Лео покраснела и снова перевела взгляд на свой лист.
Вдруг она поняла, что за спиной у неё кто-то стоит. Это был учитель рисования, только обращаться к нему следовало «профессор». Он остановился посмотреть на её рисунок, и на мгновение Лео застыла от страха. О профессоре Джарвисе в Спенсере ходили легенды. Он частенько выдавал саркастичные и едкие замечания вроде: «И это всё, на что вы способны?» или «И вы ещё хотите стать художником?». Или, что ещё хуже, презрительно хмыкал. Сейчас же он стоял совсем рядом, за плечом Лео, и она ощущала слабый запах табака. Не зная, что делать, она продолжила рисовать, сжимая в пальцах карандаш. Несколько секунд спустя она поняла, что профессор уже ушёл.
