Огонь яростно набросился на сарай, пожирая сухие доски и балки. Тяга была такой сильной, что у стоявшего рядом крестьянина сорвало с головы шапку.
Зита притащила Петрониуса к воротам — охрана открыла их, чтобы можно было передавать ведра с водой из находившегося неподалеку пруда.
Целые и невредимые, сопровождаемые красноватым светом горящего сарая, они добрались до дороги. Под одним из деревьев на аллее опустились на землю. Петрониус без остановки кашлял, а Зита внимательно изучала окрестности. Среди яркой зелени кустарников голубое платье девушки сияло, будто она была нимфой.
— Теперь настало время осуществить твои мечты, Петрониус! — произнесла Зита, наблюдая за дорогой.
Петрониус прислонился к дереву.
— Что тебе известно о моих мечтах?
— Многое. Ты говорил во сне. Рассказывал мне целые истории. А одним из твоих желаний было отправиться в Вену, ко двору Габсбургов, или во Францию, к Людовику XII.
Прежде чем Петрониус смог ответить, он услышал стук копыт, доносившийся с той стороны, куда они направлялись. Художник попытался встать, но ноги подкосились. Однако Зита пошла навстречу всаднику, будто ждала его. Через несколько мгновений в утренних сумерках возник Майнхард с четырьмя лошадьми.
— Я думал… — прошептал Петрониус, но не смог закончить: силы покинули его.
Почему Майнхард с его рукописью оказался здесь? Зита рассмеялась и закончила за него:
— …что мы отправимся во Францию, чтобы избежать когтей бестии по имени Якоб ван Алмагин? У нее на совести слишком многие. Слишком многие, кто знал или подозревал о тщательно скрываемой тайне. Ты первый, Петрониус, кого она не убила. Разве это не оправдывает ложь?
Петрониус не совсем понимал взаимосвязи. Если бы рукопись не находилась в безопасном месте, она могла стоить ему жизни.
Возница подошел и подхватил Петрониуса под мышки. Одним махом он посадил художника на лошадь и привязал его руки и ноги к седлу. Петрониус воспринимал происходящее безразлично. Юноше казалось, что голова его плывет в огромном водяном пузыре, который медленно опорожняется. И тут он вспомнил про Питера. И неожиданно догадался, что в игре с разоблачениями открыты не все карты. Он разоблачил Якоба ван Алмагина тогда, в лаборатории, под домом Босха. Но и в Зите, по его мнению, оставалось достаточно загадочного. Только один человек мог подсыпать яд в кружку Питера. И этот человек теперь увозил его из Оиршота.
Если Петрониус правильно понял Зиту, она продолжила рукопись. Может быть, записала его фантазии, дополнила то, о чем сам он хотел умолчать. Ведь Зита угрожала этим Якобу ван Алмагину.
Зита погладила Петрониуса по лицу. Она ворковала, как голубка. Или то был приглушенный клекот ястреба, поймавшего добычу и теперь медленно поедающего ее? Петрониус украдкой наблюдал за Зитой. Она скакала рядом и улыбнулась ему, заметив пристальный взгляд. На седле девушки висела сумка с рукописью.
— О Михаэль! Чудесно, что я нашел вас здесь. Посмотрите!
Кайе вздрогнул — дверь в мастерскую распахнулась, и ворвался Небриха. Он бросился к коллеге, схватил его за руку и потащил к картине.
Толчок вернул реставратора в настоящее. Не замечая Берле, Небриха остановился у створки, изображающей ад.
— Последние дни я много размышлял. И меня осенило.
Его палец скользнул по сцене ада к огромным ушам, разделенным ножом.
— Слушать! — сказал он.
Затем палец проследовал к человеку-дереву.
— Видеть!
Наконец указательный палец обвел несколько сцен в нижней части картины.
— Чувствовать! — подчеркнул он. — «Я лес, который слышит, и поле, которое видит», — вот что означают рисунки Босха. Я говорю вам, Михаэль, Босх был пророком. Он знал, что его замыслы раскроют. Способность слышать и видеть в аду разрушена, уничтожена. Мы ходим по миру глухие и слепые, вот что в действительности он хочет сказать. Разве мы не погружены в развлечения? Они являются для нас пиком человеческого счастья. Босх описывает здесь вершину и конец человека. Люди привязаны к музыке, они пропадают в игорных домах. И голубой дьявол пожирает последнее, что есть у них — души. Умение слушать, видеть и чувствовать стало сегодня пороком.
