Казалось, что в почтовой карете нет ни одного трезвого пассажира. Мирный договор с Францией был наконец подписан, торговля и обмен между двумя странами должны вновь расцвести, Франция опять стала королевством, жирный, коварный Людовик XVIII вновь восседал на шатком троне.
Интересно, станет хорошим или плохим знаком моих жизненных планов "изменившаяся политическая ситуация?
Еще несколько дней назад — перед моим отъездом — Лондон казался мне шумным, грязным и жестоким городом. Часами с тоской думала я о моих бедных друзьях, которых оставляла в этом мрачном месте. Только заверения судьи Сандерленда, что капитан Брендон — человек слова, несколько утешали меня.
Мистер Джастис Сандерленд был джентльменом с широким носом и густыми бакенбардами; вокруг него постоянно крутились шикарные танцовщицы. Он выразил глубокое сожаление по поводу моего длительного и необоснованного заключения, но обращался со мной довольно небрежно.
— Скажите, мисс, сколько любовников было у вас до сего дня? — игриво задал он мне свой первый вопрос и пододвинулся так близко, что я ощутила его дыхание. Он начал нашептывать какие-то банальности, превознося мои «нежные голубиные глазки».
С улыбкой я поправила его:
— По моим наблюдениям, сэр, у голубей совсем не нежные глаза. А что касается моих любовников, то я надеюсь, что некоторые ошибки в их подсчетах не окажут влияния на решение капитана Брендона. В любом случае он ничего не говорил о подобном предварительном условии.
— Посмотрите только на эту малышку! — он ласково потрепал своей узловатой, неожиданно горячей рукой мое колено. — Вы наверняка пережили трудные времена, но скоро станет намного лучше. Вы как раз то, что надо для этой должности. Это было мне ясно с самого начала, как только Ник рассказал о своей проблеме. Бедный Ник! Он очень славный парень, хотя жизнь сделала его немножко циничным. Я хорошо знал его отца, старого адмирала Брендона. В него будто бес вселялся, когда речь заходила о женщинах.
— Что конкретно… — время, проведенное в заключении, разрушило мою уверенность в элементарной защищенности. — Вы упомянули о проблеме капитана Брендона, — робко начала я еще раз. — В чем состоит его проблема, сэр? Или вы не уполномочены говорить со мной на эту тему?
Судья сложил ладони пирамидкой и оперся подбородком на указательные пальцы. Вероятно, он ожидал подобного вопроса. Его маленькие, хитрые глазки смотрели на меня. Из узких, запыленных окон его рабочего кабинета доносились дикие, восторженные крики энтузиастов празднования победы под Ватерлоо. За отдельными выкриками следовал приглушенный рев толпы, истеричность которой всегда вселяла в меня ужас. Не подобное ли торжественно-радостное вдохновение двадцать пять лет назад разбудило ужасные влечения наших многолетних врагов по ту сторону Ла-Манша?
— Ник доверил мне ведение всех его дел, — сказал судья, повысив голос. — Я должен приложить все усилия, чтобы пробудить вашу заинтересованность, а если потребуется, то и сострадание.
— Что-нибудь не так с детьми Брендона? Я знаю только, что они были под опекой тетки, когда умерла их мать, в Ричмонде.
Судья с улыбкой покачал головой.
— Ваше предположение неверно. Они рассказали отцу, что сбежали от тетушки, чтобы удивить и обрадовать мать своим появлением в Лондоне. Когда Габриэлла умерла, они находились в доме на Портсмунд-сквер. Они видели и знают все, но никто не видел их самих, и так, незамеченными, они опять вернулись в Ричмонд. Очень пикантная история, я бы сказал. Наследство их отца… Хотя… — он видимо затруднялся изложить свою мысль. Когда он продолжил, его голос вновь приобрел легкий, фривольный тон: — Бог его знает, что представляла из себя эта маленькая француженка! Я имею в виду супругу Ника. Она понимала, что свои романы нужно скрывать. Да, парнишка, Пен Брендон, вместе с любимой сестрой брал на время лошадь. По их словам, поездка была просто небольшим приключением и ничем более.
Итак, дети находились в доме в момент, когда произошла трагедия. Может быть, они видели, как опрокинулось тяжелое кресло-каталка с матерью? Или даже, может быть, они видели кого-нибудь возле матери? Я знала только, что миссис Брендон послала меня на чердак искать старомодный палантин, который не надевала уже много лет. Предполагая, что она ожидала поклонника или даже любовника, я специально не торопилась. Возможно, это молодой учитель с приятной внешностью, Франц Шиллер? Шиллер каждый вечер докладывал об успехах ее детей, но подозрения у меня не вызывал, и я утвердилась в мысли, что действительно произошел несчастный случай.
