В ответ на каждое из этих обвинений служанка лишь поднимала глаза к потолку.
– Да, мэм, – ответила она, кивнув. – Все это я действительно сделала. Но я не убивала генерала.
– По крайней мере, у меня появился повод завести новую служанку, – пробормотала принцесса.
– Мэм, вы не станете нанимать новую служанку. Она не будет пересказывать вам анекдоты торговца маслом, – не выпуская из рук ложку, возразила Пуки. – И не сможет так хорошо беречь от моли ваш дорогой жакет на котиковом меху.
* * *
Минк читала газету в гостиной. Альберт смотрел на принцессу, сидя на каминной полке. Курительная трубка покойного хозяина торчала у него изо рта. Дверь отворилась, и вошла Пуки со своим шитьем.
– Мэм, у меня было много времени, чтобы подумать, когда я была в лабиринте, – сказала она, садясь на диван напротив хозяйки.
– Это звучит угрожающе, – заметила Минк, опуская газету.
Служанка вдела нитку в иголку.
– Я размышляла о том, как вы были невежливы с доктором Хендерсоном, которого махараджа не одобрил бы в качестве жениха. Но я совершенно счастлива: теперь я знаю, что вы влюблены в доктора, хотя он не умеет танцевать и у него нет денег. И то и другое, конечно, очень плохо. Но мы не должны обращать на это внимание. Никто не совершенен. То, что мужчина может быть идеальным, – заблуждение, свойственное девушкам в период помолвки. Оно развеивается сразу же после вступления в брак. Это уловка природы, чтобы люди не вымерли: ведь когда к женщине возвращается здравость суждений, она уже оказывается в положении.
Принцесса подняла газету.
– Я ни капельки не влюблена в доктора Хендерсона. Никогда не слышала ничего более смехотворного, – сказала она сухо. – Кстати, я собираюсь завести велосипед.
– Вы сменили тему разговора, мэм, а это всегда бывает, когда знаете, что я права, но не хотите этого признать. И в любом случае вы не можете себе позволить такого приобретения.
Минк подняла брови:
– Велосипеды не такие уж дорогие. Они есть у многих.
– Пусть даже так, мэм. Но мясник снова напомнил, что мы должны оплатить его счет. Еще одно письмо пришло из универсального магазина «Маршалл и Снелгроув».
– Подобную покупку я вскоре могла бы себе позволить.
– Мне придется искать другое место, если вы станете ездить в бриджах на этой машине, мэм, – заявила служанка, берясь за иглу. – Я должна думать о своей репутации.
Минк принялась переворачивать страницы газеты, выискивая объявление, которое она недавно в ней поместила, надеясь разрешить свои финансовые затруднения. В нем говорилось: «Ее высочество принцесса Александрина, частный детектив. По всем вопросам обращаться во дворец Хэмптон-Корт». Она посмотрела на своего «доктора Ватсона» с торчавшим из башмака лавровым листом, чтобы отгонять молнии, и на мгновение усомнилась в принятом решении. Взгляд Минк упал на лежавший рядом серебряный портсигар с выгравированной на нем женщиной, которая охотилась на тигров, сидя на слоне, и принцесса тут же поняла, что ей делать.
* * *
Надев изумрудные серьги, Минк вышла пройтись по тем дорожкам, где гуляли многие английские монархи. Вскоре она оказалась в Тайном саду и направилась к так называемой Беседке королевы Марии – спускающейся к Темзе аллее с растущими по обе стороны вязами, ветви которых смыкались наподобие зеленого балдахина. Девушка отвлеклась от своих мыслей, увидев доктора Хендерсона, который шел ей навстречу. Он поднял шляпу, выпуклость на которой свидетельствовала о спрятанном в ней стетоскопе.
– Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы укрыли от полиции мою служанку, – сказала принцесса, когда она поравнялась с доктором. – Большинство людей при подобных обстоятельствах не захотели бы иметь с ней ничего общего.
– Насколько я понимаю, она вам очень дорога. У всех из нас есть слабости.
Принцесса опустила глаза:
– Любить непросто: все, к кому привязываешься, так и норовят вас покинуть.
Доктор Хендерсон помолчал немного.
– Если бы мне посчастливилось завоевать расположение любимой, я никогда не отпустил бы ее от себя, – произнес он, вглядываясь в лицо Минк и пытаясь угадать, какие чувства пробудили у девушки его слова. Потом терапевт добавил: – Правда, я не уверен, что она сочтет меня достойным ее.
