Это был последний день графа Сантамери в Петербурге: он выполнил завещание отца и теперь мог со спокойной душой возвращаться во Францию. Саркофаг Гомера он купил – за цену, не показавшуюся графу слишком высокой, хотя бывшие владелицы дивного раритета придерживались, похоже, другого мнения. Они делали вид, что с сожалением расстаются с мраморной гробницей, хотя вряд ли заметили бы момент, когда бы хрупкое сокровище превратилась под дождями и снегами в груду никому не нужных обломков. Рене старался, может быть чуть-чуть преувеличенно, высказать свою благодарность и просил выразить признательность за содействие княгине Татищевой, если он не сумеет засвидетельствовать его лично. Но по некотором раздумьи, уже вывезя саркофаг в порт и со всеми предосторожностями погрузив его на палубу корабля «Glore», сам наведался в особняк на Караванной.
Княгиня приняла его в своем кабинете любезно, но довольно холодно. Она выдержала значительную паузу, разглядывая гостя как нечто заслуживающее пристального изучения. Граф терпеливо дожидался, усевшись в указанное кожаное кресло, когда хозяйка заговорит. И когда она заговорила, он был несказанно удивлен.
– Милостивый государь, – старая княгиня повернулась к посетителю таким образом, чтобы он видел ее медальонный профиль, – я хорошо изучила коллекцию древностей своего покойного мужа и его архив. Надеюсь, вас не удивит моя осведомленность в некоторых вопросах.
– Мадам, я слишком многим вам обязан, и моя почтительность к вам безгранична.
Княгиня Татищева иронически улыбнулась, посмотрела ястребиным взором на гостя и продолжила, тщательно подбирая слова:
– Я знаю, граф, что вы принадлежите к древнейшему роду, с которым связано много тайн. Мне также известно, что в вашей фамильной коллекции есть уникальные раритеты. Не прошу вас открывать мне семейные тайны.
Она остановилась, и граф почувствовал, что она заметила охватившее его волнение. По меловой бледности, разлившейся на лбу и щеках гостя, княгиня поняла, что находится на верном пути.
– Милый граф, – продолжила она более мягко и тихо, – есть некоторые знания, недоступные профанам, а посвященные говорят о них и без слов. Я оказала вам дружескую услугу, употребив свое влияние на то, чтобы вы могли получить саркофаг Гомера – так его принято называть в России. Могу ли я рассчитывать на ответную услугу?
Почти неподвижными пересохшими губами гость вымолвил:
– Разумеется, княгиня, в пределах моих возможностей.
Госпожа Татищева внимательно посмотрела на графа, как бы размышляя, стоит ли продолжать далее разговор.
– Я знаю, что ваш далекий предок – его звали Николай – был великим полководцем и славным воином-рыцарем. Но я знаю также, что его перу принадлежит пергаменная рукопись блестящей поэмы.
Гость ждал продолжения, по его непроницаемому лицу было непонятно – подтверждает ли он слова княгини или нет.
Она вздохнула и опустила глаза:
– Где хранится рукопись, мне не известно. Но может быть, это знаете вы. Точное название мне также не известно. Мой покойный муж указал два предположительных – «Песня о Троянском бегстве» и «Плач Посейдоновых стен».
Гость молчал, сцепив пальцы рук.
– Я бы заплатила за все хлопоты, связанные с изготовлением фотоснимка первой страницы рукописи. – Княгиня теперь смотрела ему прямо в глаза. – Буду вам, граф, весьма признательна, если вы посодействуете этому.
Сантамери встал и поклонился хозяйке.
– Простите, что задержала вас. – Княгиня протянула гостю маленькую изящную ручку, обтянутую сухой, но гладкой кожей. – У молодых всегда столько забот и развлечений! Не то что у нас, стариков. Рада была принять вас.
– Мадам, если я вас правильно понял, то мне теперь в России никогда не будет одиноко.
Граф поцеловал ручку улыбающейся хозяйки, поклонился и вышел в сопровождении лакея, вызванного в кабинет с помощью электрического звонка.
Рене чувствовал себя потрясенным, но старался отогнать от себя страшные подозрения. Откуда, откуда княгиня могла узнать тайну, которая так тщательно, с такими предосторожностями хранилось в их семье на протяжении нескольких столетий? Она сказала, что из бумаг своего покойного мужа, но откуда же об этом узнал он, князь Татищев? Невероятно! Многовековое молчание, окружавшее хранимую в фамильном замке старинную рукопись, объяснялось не прихотями коллекционеров – это только в последние годы их развелось превеликое множество! Молчание было вызвано смертельной опасностью – опасность грозила и самой рукописи, которую непременно бы уничтожили, и жизни всех представителей рода Сантамери по мужской линии! Сколько раз судьба рода висела на волоске! Сколько раз трагический рок преследовал его предков, чудом избежавших окончательной погибели рода и нашедших свое продолжение в детях!
