Это вызвало у Сержа Казанкини такой приступ смеха, что мы всерьез обеспокоились: не хватил бы апоплексический удар.
– Прошу вас! – широким жестом пригласил Мишель, открыв дверцу холеного, серебристо-стальной окраски, приземистого «Рено» с двумя парами лыж, надежно закрепленных специальными резиновыми тросами на багажнике.
Спустя несколько минут мы уже пристроились в хвост целой вереницы «ситроенов» и «мерседесов», «лендроверов» и «фордов», «вольво», «сузуки» и туристских автобусов, набитых лыжниками. Можно было подумать, что в это прозрачное морозное утро пол-Европы сдвинулось с места и устремилось в горы, в снежный рай, где солнце, покой и свежий ветер, высекающий слезы на крутых виражах.
– Последние дни марта у нас – святые дни, – словно прочитав мои мысли, сказал Мишель. – Хеппенинг в белом. Рекордное число лыжников, рекордное число поломанных лыж, рук, ног, но дай бог, чтоб эта напасть обошла нас стороной! – Потье, держа руль в левой, правой истово перекрестился.
– Будем рассчитывать, что нам повезет и ямы не будут слишком глубокими! – в тон ему сказал я.
– Мне уже пятьдесят, возраст для лыжника вполне солидный, если учесть, что на лыжи я встал еще в школе – у нас на это отводилось пять часов в неделю. Я вырос в Гштаде, есть такой шумный популярный нынче лыжный курорт, а в моем детстве это был славный, тихий и добропорядочный городок, где люди знали друг друга и обязательно встречались в церкви или на горе. Судьба меня миловала: кроме лыж, я не ломал ни рук, ни ног. С годами, правда, стал кататься осторожнее; Серж твердит, что таким способом я пытаюсь опровергнуть мнение авторитетов, утверждающих, что раз в пять лет горнолыжник просто-таки обречен на неприятность. А почему бы мне и впрямь не посрамить этих оракулов?
– Люблю гонять, не скрою, – признался я без обиняков в своей слабости, за что давно окрещен в кругу друзей-горнолыжников прозвищем «Камикадзе».
Наконец разговор, носивший ознакомительный характер, сам собою исчерпался, и Мишель спросил:
– Так что вас, Олех, интересует в деле, коим я имею несчастье заниматься?
– Почему несчастье, Мишель, разве дело не стоит того?
– Если б не стоило, я давно переключился бы на что-нибудь попроще, – отвечал Мишель. – Нынешний допинговый бум в спорте – это лишь старт всеобщего помешательства, поверьте мне. Если б допинг был сам по себе, не подпитывался постоянно наркотиками или, наоборот, если хотите, не подпитывал бы сам наркобизнес, было бы проще. Грань между ними провести нелегко, хотя, казалось бы, цели преследуются разные. Наркотики – это уход в мир иллюзий и ощущений, допинг же – взрыв изнутри, эдакий спортивный ускоритель с «лазерной накачкой», цель которого – успех, слава, деньги. К сожалению, оба этих феномена конца ХХ века – близнецы-братья. Потому-то мне нелегко, ибо разные люди и с разными целями интересуются всем тем, чем занимаюсь я и мои коллеги. Кстати, к спортивным допингам я шел через обнаружение в организме человека наркотических средств.
– Я сам бывший спортсмен, правда, счастливо избежавший этой напасти. Не потому, однако, что мои убеждения были столь непоколебимы, нет, должен откровенно признаться, лишь в силу того, что тогда они еще не вошли в моду. Занимайся я спортом сейчас, не уверен, что в той или иной форме не был бы подвержен опасности. Что это так, свидетельствуют и разоблачения, случающиеся и в нашем спорте. Правда, мы стараемся изо всех сил замолчать, ограничить распространение информации. Но все же не согласен с вами, Мишель, что мы присутствуем лишь на старте всеобщего помешательства на допингах.
– Напрасно, Олех. Я говорю вам прямо, потому что знаю немало фактов, свидетельствующих о прочном слиянии этих двух бед, самых страшных после СПИДа, – наркотиков и допингов. Тем паче для вас не секрет, что они нередко имеют общую основу…
– Но ведь от Олимпиады к Олимпиаде медицинская комиссия МОК, я знаком с ее председателем принцем де Меродом, это высоконравственный и бесконечно преданный своему делу человек, специалист, коих немного в мире. Так вот, благодаря его заботам к каждым Играм расширяется список запрещенных к употреблению фармакологических средств, он предупреждает о наличии стопроцентных определителей. Их число достигло уже тысячу!
