Тайна черного зонта - страница 31

— Да так себе… думаю, ты и сам растяпа.

— Так о себе и думай, — проговорил Кубусь и, собравшись уходить, на прощание вскинул кверху ладонь.

Ленивец задержал его вялым движением руки.

— Ты где был? — лениво протянул он.

— А что?

— Есть кое-что для тебя.

— Так припрячь это у себя!

— Уже припрятал.

Кубусь с интересом взглянул на Ленивца.

— Что припрятал?

— В водосточной трубе, — пробормотал Ленивец.

— Но что именно?

— Черный зонт…

— Черный зонт! — дружно вскрикнули Кубусь и Гипця. И сразу Ленивец стал для них самой важной в мире персоной. Взбудораженные, с покрасневшими от волнения лицами, они подскочили к нему и закидали вопросами:

— Что за черный зонт? Отвечай! Где ты его нашел?

Ленивец загадочно усмехнулся.

— Тише, а то забуду. Ты ведь говорил мне про черный зонт и вообще, чтобы я поглядывал.

— Говорил, и что из этого?

— Ничего. Только вчера вечером я пошел подзаправиться дикой черешней.

— Куда?

— В сад пани Баумановой.

— И что? И что?

Ленивец продолжал говорить тем же равнодушно-спокойным тоном:

— И страшно объелся, как и сегодня. Говорю вам, не черешня, а мед!

— Очень нужна мне твоя черешня! — горячился Кубусь. — Говори про зонт!

— Ну, а когда налопался, почувствовал себя плохо и прилег в кустах под стенкой…

— Ленивец, я сейчас тебе врежу! — не выдержал Кубусь.

— И не знаю, как все случилось, но сверху упал зонт.

— Откуда сверху?

— Кажется, из окна.

— Знаю! — обрадованно вскричала Гипця, хлопая в ладоши. — Теперь наконец все ясно! Это Усик выбросил зонт в окно!

— Конечно! — с восторженно-изумленным видом произнес Кубусь. — А мы не могли додуматься, как он вынес из комнаты зонт!

— Вот так номер! — не могла успокоиться Гипця. — Ленивец, ты самый замечательный друг на свете.

— Ты мировой парень! — Кубусь похлопал Ленивца по плечу. — Но где же зонт?

Ленивец поморгал рыжими ресницами.

— Как где? Я же сказал, что в водосточной трубе.

— Тогда бегом!

— Подожди, может, досмотрим матч? — захныкал Ленивец.

Кубусь ухватил его за одну руку, Гипця за другую, и они потащили Ленивца за собой. Сначала он сопротивлялся, потом постепенно разошелся, и они побежали. Когда добрались до сломанной водосточной трубы, Ленивец просунул в нее руку.

— Есть! Есть! — вскричали все трое как по команде.

На этот раз все прошло без сучка и задоринки. Ленивец вытащил из проржавевшей трубы старый черный зонт с серебряной ручкой! Все зачарованно рассматривали незатейливую вещь. Взяв зонт из рук Ленивца, Кубусь с благоговейным трепетом осторожно раскрыл его. Скрипнули старые металлические спицы, зашелестел слежавшийся шелк, пахнуло застарелой пылью, и громадный купол зонта медленно развернулся.

— Все сходится, это тот самый, настоящий, — торжествуя произнес Кубусь. — Смотрите, вот две дырочки, оставленные мышами. Это точно он.

— А что, есть еще и другой? — озабоченно проронила Гипця.

— Есть, — подтвердил Кубусь, — только я не могу о нем говорить.

Они долго разглядывали зонт, вертели его в руках и так и сяк, присматривались к спицам снизу, ощупывали серебряную ручку и никак не могли понять, почему такой обычный с виду зонт считают весьма ценным.

— И что вам даст этот зонт? — заспанным голосом спросил Ленивец.

— Может, будем на нем летать, — весело засмеялась Гипця, подняв зонт над головой.

— Э-э… — скривился Ленивец. — В общем, мура все это…

— Можешь говорить что хочешь, — с обидой произнес Кубусь, — но это действительно фантастический зонт.

Матери дома не было. Она дежурила сегодня в редакции и обещала Кубусю вернуться с работы только в десять вечера. Поэтому в квартире, куда юные детективы вступили в сопровождении Ленивца, они могли спокойно поговорить о зонте, который буквально свалился на них прямо с неба. Разумеется, все они были потрясены этим необычайным происшествием. Даже Ленивец в конце концов поверил, что открыл нечто необычайно важное, и из неприметного лежебоки превратился вдруг в героя дня.

Кубусь зажег свет. Стоя с зонтом посредине комнаты, он крепко сжимал его серебряную ручку, словно зонт был чудесным трофеем, восхитительным, бесценным сокровищем.

— Как мы теперь с ним поступим? — полюбопытствовала Гипця.