Джаспер молча слушал лекцию отца о том, как нужно вести дела, кивал там, где требовалось, но думал он при этом не о прошлом и не о будущем, а о Джейн. Шелковистая бумага под его пальцами напоминала ему ее нежные губы. Предполагалось, что этим поцелуем он оттолкнет ее, но вместо этого у Джейн появилась еще одна причина хотеть выйти за него замуж, а у него – сдаться. В ее тихом вздохе ему послышался мягкий шепот, призывающий его выйти из тени лжи, последовать за ней и стать честным человеком.
Но способен ли он это сделать?
Джаспер задумчиво обхватил рукой хрустальное пресс-папье с навсегда застывшей внутри осой. Стекло было прохладным и гладким. Когда-то он полагался на чутье Джейн и, как и она, верил, что все всегда идет так, как запланировано. То, что он пережил в Джорджии, доказало ему обратное. И все же если бы кто и мог помочь ему поставить клуб на ноги, то это Джейн. Она всегда знала, на чем можно сделать деньги.
Он покатал пресс-папье в ладонях, изумляясь самому себе. Неужели он в самом деле всерьез подумывает о предложении Джейн? Иметь ее своим деловым партнером давало большие преимущества, но в то же время было очень рискованно. Джаспер вел одну жизнь днем и совсем другую – ночью, и это сильно его изматывало. Кроме того, положение осложнялось тем, что в доме родителей он не мог находиться в полном одиночестве, а его собственный особняк на Гоф-сквер ремонтировался. Он достался ему в наследство от дядюшки Патрика, и Джаспер намеревался переехать туда уже через пару недель пребывания в родном гнезде. Однако выяснилось, что за домом никто не следил уже лет тридцать, с тех самых пор, как уехал дядюшка Патрик. Джаспер был вынужден нанять строителей и прочих мастеров и теперь с нетерпением ожидал завершения работ. Они были уже почти закончены, и он надеялся наконец-то обрести долгожданную приватность… которую женитьба, разумеется, нарушила бы.
Продолжать всех обманывать и вести двойную жизнь в браке было невозможно, но Джейн, лучший друг, скорее всего, смогла бы его понять. И Джаспер мог доверить ей свои секреты, только ей, а не Милтону или кому-либо другому. Точно так же и Джейн доверилась ему, когда пришла в его спальню и не убежала, даже увидев его полуодетым, – она была твердо убеждена, что Джаспер ничего с ней не сделает против ее воли. Он знал это наверняка.
Он осторожно поставил пресс-папье на место. Как бы ни была отвратительна мысль потерять уважение Джейн так скоро, необходимо приоткрыть завесу тайны. Пусть она увидит хотя бы часть его уродства и поймет, почему они не могут стать мужем и женой.
Устало передвигая ноги, Джейн поднималась наверх. Ужин оказался невероятно долгим и напряженным. Гнев Филипа утих, но он явно был обеспокоен поведением сестры и тем, что ему постоянно приходится за ней присматривать. Взрослые натянуто молчали, и, если бы не веселые голоса детей, которые болтали без остановки, Джейн, наверное, слышала бы, как зубы у нее во рту пережевывают пищу.
Оживленные разговоры, что царили за столом, когда в доме жила миссис Таунсенд, давно прекратились. Теперь главной темой для бесед служили или уроки Натали, Томаса и Уильяма, или антиквариат. Джейн любила своих племянников и племянницу, но ужасно скучала по матери Лоры и по тому, как они часами сплетничали или обсуждали последние новости. Миссис Таунсенд – или миссис Хейл, как она теперь звалась, – жила не слишком далеко, но у ее супруга была обширная практика, и забота о нем занимала все ее время. Подолгу сидеть с Джейн, попивая чай, она уже не могла.
Джейн остановилась на площадке верхнего этажа и от души пожелала обсудить все с миссис Таунсенд – как раньше. Особенно неожиданный поцелуй Джаспера. Джейн не знала, как это следует понимать – или как перестать наконец об этом думать. Едва касаясь, она провела кончиком пальца по полированным деревянным перилам. При воспоминании о поцелуе ее сердце, как обычно, скакнуло, и Джейн в который раз пришла в раздражение. Она не могла овладеть собой, и это крайне ее злило – как и то, что Джаспер не ответил на ее записку.
