— Женщина, получившая имя от самого вождя… Скажи нам, нравится ли тебе твой муж?
Акут чуть заметно сжал руку Найи. Она закрыла глаза, вспоминая слова.
— Да будут дожди всегда тёплыми для тебя и твоих жён, вождь Мененес.
— Хорошо.
— Мне нравится мой муж.
— Греет ли он тебя ночами?
— Да, мой вождь.
— Кричишь ли ты?
— Что?
Вокруг зашевелились, и шёпот, как невесть откуда взявшиеся сухие листья, полетел над водой. Она поняла и прикусила губу.
— Да, мой вождь.
Вождь молчал. Найя смотрела на его квадратную фигуру, ждала…Она будет просто соглашаться, говорить «да» на каждый его вопрос, не прислушиваясь. Всё это — по обычаю, наверное.
— Что ж… Нам повезло с милостью богов. Они подарили племени белую женщину, из-за которой родилось имя младшей жены вождя и родился волшебный щит в руках мастера Акута. Так пусть же она, Вамма-Найя, несущая свет, исполнит обряд благодарности.
Акут сжал пальцы Найи, она дернулась от боли и неожиданности. В тишине, полной и плотной, вождь спросил, с насмешкой в голосе:
— Ты не хочешь поблагодарить вождя за милость, мастер? Твоя женщина избрана.
— Да будут боги щедры к тебе всегда, вождь Мененес. И к твоим детям и жёнам. Я…
— Что? — голос вождя наполнился величественным удивлением. Найя, замерев с рукой, стиснутой пальцами мастера, подумала: слишком величественным, напоказ.
— Я… — Акут снова молчал, не зная, как продолжить. Притихшие люди обернули к ним лица, похожие на ночные подсолнухи.
— Она не годится для благодарности, вождь! Она слаба и худа, в ней нет настоящих сил. Нет!
Говорил, больно сжимая и разжимая руку Найи. А она смотрела в стиснутое страхом лицо мастера, пытаясь понять.
— Ты не можешь говорить «нет» своему вождю, — Мененес не шевелился, лицо его было недвижным, а голос — уверенным и спокойным, — но ты сказал, и я смеюсь над твоими словами. В ней нет сил? Но там стоит щит с радугой, её щит.
— Нет!
— Хватит, мастер. Ты живёшь в племени из милости, ты не охотник. Будешь исполнять сказанное мной или…
Мененес хлопнул в ладоши над головой. И по бокам мастера выросли чёрные воины с копьями, не те мальчишки, что стояли у трона, пересмеиваясь, а взрослые мужчины со взглядами готовых убивать.
— Стойте! — Найя выдернула руку и шагнула к перилам, схватилась на них и, налегая грудью, возвысила голос:
— Что я должна сделать, вождь?
— Спуститься по лестнице и перейти площадь, Найя, несущая свет. Принести мне, вашему отцу, поклон благодарности, омытый тёмной водой больших Дождей.
Найя посмотрела на серебряное зеркало воды, покрытое мелкой рябью. На лестницу, вылезающую из серебра прямо к ногам вождя.
— Хорошо.
— Нет!
Но она ступила в сторону, уворачиваясь от расставленных рук Акута:
— Я хорошо плаваю. И вообще… хватит уже за меня решать.
Вокруг площади прозрачной чашей стояла тишина, а внутри её сдавленные шепотки бродили от одной группки людей к другой. Все ждали.
Мененес прошёл вперед, к верхней ступени лестницы. Позади двое, сгибаясь, вынесли стул с высокой резной спинкой, и вождь сел, положив руки на подлокотники. Теперь луна светила на его лицо. И глаза на нём были — чёрные ямы на светлом, как пятна на лике Еэнна.
Найя ступила на первую ступеньку и повернулась, бережно вынимая руку из закаменевших пальцев Акута. Постаралась улыбнуться ему, но луна, светя на худое лицо, рисовала на нём такую тоску, что Найя только сейчас испугалась по-настоящему. Мастер, стоя на мостках чуть выше, протянул руки и стал развязывать ленту на её волосах.
— Милость богов с тобой, светлая Найя. Моя любовь с тобой.
Белая с красными узорами лента повисла в опущенной руке.
Найя вздохнула. Ступила ниже, в сверкающую рябь, чувствуя, как прилипает к коленям намокшая тайка.
— Твоя жена и спит с тобой, не снимая одежд? — голос над водой остановил её. Она снова оглянулась, стягивая на груди белую ткань.
— Ты знаешь, мой вождь, я делаю волшебные вещи. Узоры на тайке моей жены принесут нам хороший год после дождей.
Голос мастера прерывался от ярости.
— Хм…
Под легкий шёпоток Найя нахмурилась. И, не дожидаясь ответа вождя, пошла в глухую, непрозрачную воду, нащупывая босыми ногами дерево ступеней. Вода поднималась. Выше колен, по бёдрам, до груди. Найя ждала, что намокшая ткань спутает шаги, всплывая пузырём, но подол тайки висел, ровно колыхаясь. И тяжелели ноги, уверенно придавливая ступени.
